— Пойдем, Элисон, — потянул меня за руку Райан.

— Нет. Подожди. — Я вырвала руку. И сделала еще несколько шагов по сырой траве в направлении надгробий.

Ветер усиливался, колыхая передо мною траву. В призрачном свете бледного месяца могильные камни тускло светились.

— Такие маленькие, — пробормотал Райан.

Стараясь держаться поближе друг к дружке, мы вступили в первый ряд могил. Камни покосились и торчали в разные стороны. Некоторые вовсе рухнули, и теперь лежали, окруженные густою травой.

Я наклонилась, чтобы прочесть слово, выгравированное на низкой каменной плите: ДРУЖОК.

— Что за имя такое? — спросила я Райана.

Он двинулся вперед, читая имена, которые еще можно было разобрать:

— КОЛЮЧКА… МИЛЛИ… ОГОНЕК… БЕЛЯШ…

Он повернулся ко мне с обескураженным видом.

— Это кладбище домашних животных, — сообщил он.

— А? — Казалось, его голос доносится из неведомой дали. Прищурившись, я разглядывала ряды надгробий, мерцавших в жутковатом бледном свете. — Домашних животных?

— Ну и зачем ты нас сюда притащила? — снова спросил Райан. — Это кладбище для животных. Тут одни собаки и кошки. Смотри. Вот, например, пес по кличке «Пират». Подумать только, кто-то назвал пса Пиратом!

Райан продолжал что-то говорить. Он шел между могил, пробегаясь пальцами по верхушкам надгробий.

Наверное, он зачитывал имена умерших животных. Но я его не слышала. В ушах стоял негромкий свист. Голос Райана, казалось, звучал за милю отсюда.

Передо мной вздымались надгробные камни. Они напоминали мне кривые, выщербленные зубы.

Голос Райана затихал в отдалении.

Я двинулась по рядам, не оглядываясь по сторонам. Не сознавая даже, куда иду.

Мне казалось, будто я плыву — плыву в какой-то собственной, безмолвной реальности.

Я остановилась перед низким надгробием. Сверху и по бокам его поверхность покрывали трещины и сколы.

Я пыталась прочесть имя, высеченное на камне. За долгие годы оно практически стерлось. Мне пришлось почти вплотную приблизить к надгробью лицо, чтобы разглядеть буквы.

Свист в ушах сделался громче. Пронзительнее.

А потом оборвался.

Я стояла, окруженная тишиной.

И смотрела на имя, выгравированное на камне: РИП.

Мой взгляд был прикован к надписи.

РИП. 1981–1993.

— Он мертв, — пробормотала я. — Он уже мертв. Вот почему я не могла его убить. Кот мертв уже много лет!

20

Я смотрела на могильный камень, не в состоянии думать, не в состоянии двигаться.

Вновь в памяти всплыли слова Кристал: «Он не обыкновенный кот. Напрасно ты связалась с Рипом».

«Рип — мертвый кот», — думала я.

Мертвый кот, которого я умертвила еще три раза.

«Он, должно быть, в отчаянии, — сказала мне тогда Кристал. — Он израсходовал уже восемь жизней. Теперь он в отчаянии».

Ведь не верила же она в древнюю молву, будто у каждой кошки есть по девять жизней… не верила же?

Я ведь тоже в это не верила… не так ли?

Если у него имелась только одна жизнь, он должен быть мертв и похоронен под этим камнем. Мертв и похоронен с 1993 года.

Он не должен был выбежать под колеса моего велосипеда. Он не должен был проникать в мою комнату и пытаться меня задушить.

Если у него имелась только одна жизнь, он не должен был меня оцарапать. Он не должен был оставить яркие белые отметины на моей ноге.

— Элисон, ты что делаешь?! — прервал мои мысли отчаянный крик Райана.