— Почему 600? — спросил Резо.

— Потому что за сценарий платят 6 тысяч. Делим на десять, получается 600.

(Безопасному обмену информацией в ванной под шум воды меня научили в Лос-Анджелесе. Расскажу об этом позже.)

Саша Кляйн ждал нас в машине у подъезда гостиницы. Когда сели и поехали, Резо вспомнил:

— Гия, а где наши бондарчуковские часы?!

— Тьфу! Склероз! В номере, в сейфе.

Когда приехали в гостиницу, я сразу положил часы в сейф.

— Давай вернемся! — сказал Резо.

— Плохая примета! — Саше Кляйну не хотелось разворачиваться (он был за рулем).

— Ничего, в зеркало посмотрюсь, — сказал я. — Возвращайся!

Приехали на киностудию. Менахема Голана в то время в Израиле не было: он продюсировал фильм в Венгрии. Нас принял директор студии Ицек Колл. Он угостил нас кофе и поинтересовался, кого мы планируем на главного героя.

— Вахтанга Кикабидзе.

— Русский актер?

— Грузинский.

— Менахем вряд ли согласится на грузинского актера.

— Это принципиально, — я поднял руку, посмотрел на часы и спросил:

— Извините, который час по местному времени? Ицек сказал. Я перевел стрелки.

— Гия, у тебя опять новые часы? А это какая фирма? — спросил Резо (об этом вопросе мы договорились заранее).

— На сей раз «Филип Моррис» (Philip Morris), — сказал я.

— А что, они и часы уже выпускают? — удивился Ицек Колл («Филип Моррис» — марка американских сигарет).

— Да, — не без гордости сказал я. И понял, самое время спросить:

— Господин Колл, а сколько вы нам заплатите за сценарий?

— Менахем планирует, что сценарий и постановку вам оплатит «Мосфильм», — сказал Ицек.

Пауза. Ангелы в небе запели «Чито-грито» скорбными голосами.

— А сколько платят у вас? — поинтересовался Ицек Колл.

— Это конфиденциальная информация, — сказал Резо. И вздохнул.

ИЗРАИЛЬ

Поскольку из Советского Союза мы с Резо приехали одними из первых, грузинские евреи оказывали нам большое внимание и чуть ли не каждый день устраивали в нашу честь банкеты. Грузинская кухня, хоровое пение. Все масштабно, радушно, но для непьющего человека слегка утомительно.

В центре зала дети в черкесках пляшут лезгинку. Слева от меня стоит мама и показывает, который из танцующих ее сын. Справа кто-то громко объясняет в ухо, где он жил в Кутаиси и как туда добраться. Сзади кто-то пытается со мной сфотографироваться. А тамада с рогом в руках в микрофон произносит тост. И все это снимают на видео.

Антисемитизма в Грузии не было никогда. Еще со времен царя Ираклия сохранился указ, который гласил, что в районах, где проживают евреи, свиней держать запрещено. Но одними из первых из Советского Союза в Израиль уехали грузинские евреи. Уезжали они в основном по религиозным соображениям. И в Израиле они сохранили добрую память о Грузии. Создали ансамбль грузинских песен и танцев, издавали книги и газеты на грузинском языке, поставили памятник Шота Руставели.

Тель-Авив, несмотря на военный конфликт Израиля с соседями, по своей ауре был мирным городом. В Москве в то время выходишь на улицу и как-то не по себе. Атмосфера страха. А в Тель-Авиве по ночам, когда не спалось, я гулял по улицам и, встретив кого-то, мне совсем не хотелось перейти на другую сторону.

Через несколько дней, рано утром, на маленькой машинке «Ибица» (Саша Кляйн за рулем) мы выехали осматривать Землю обетованную.