|
Почему бы в один прекрасный день ей не избавиться тем же способом от мужа? Буэн читал в газетах: большая часть отравлений - дело рук женщин. Еще в той статье было сказано, что таких преступлений совершается, очевидно, в десять раз больше, чем нам известно, так как, когда умирает больной или престарелый, домашний врач не глядя подписывает разрешение на предание земле. Эмиль не то чтобы боялся, но в нем уже поселилось недоверие. Была у него и другая причина отказаться от стряпни Маргариты: он же решил ничем больше не одолжаться у нее и делить поровну работу по дому. Раз уж он сам стелет себе постель, колет дрова, топит камин, натирает пол и вытирает пыль, почему бы ему и не стряпать на себя? Не надо будет дважды в день ходить в ресторан. Он не делит с Маргаритой постель; вот так же ему не хочется делить с ней пищу; кроме того, он не прочь удивить ее, а то и позлить. В понедельник после обеда он отправился на бульвар Барбес. - Нет ли у вас буфета, который запирается на ключ? Кухонный буфет с двумя дверками, белый, лакированный, причем дешевый, из обычной сосны. - Мы можем установить вам дополнительные замки. - Только понадежнее, - попросил он. - Не те, какие отпираются при помощи шпильки. В четверг утром буфет доставили. В тот день Маргарита не пошла проведать попугая, ночью плакала. Вид у нее расстроенный, глаза красные, опухшие. Она изумленно глянула на огромный желтый фургон с крупными черными буквами по бокам, долго маневрировавший, прежде чем заехать в тупик. Она проводила глазами грузчиков, которые занесли буфет в кухню и осведомились: - Куда ставить? Обращались они к ней, но она вышла из кухни, не удостоив их ответом. - Сюда. Справа от раковины! - А войдет? Буфет точно встал на место, присмотренное для него Эмилем. В тот день Буэн, сделав кучу покупок, вернулся, нагруженный консервными банками, бутылками с растительным маслом и уксусом, всякими кульками. В полдень, пока жена была наверху, приготовил себе второй завтрак: огромный бифштекс, жареную картошку, горошек. Спустившись, Маргарита увидела, что он сидит за столом, и в свой черед приготовила себе крошечную порцию еды. Кухня выходила во двор в два метра шириной, окно упиралось в серую глухую стену. На эту стену они и смотрели за едой, поскольку смотреть друг на друга избегали. Их слуха не достигал шум из тупика, из города - разве что далекое гудение самолета, пролетающего высоко в небе. Напротив еще не начались работы. По слухам было известно лишь, что жильцам предложено съехать. Одни говорили, что здесь построят школу медицинских сестер, другие - что какую-то контору, гараж по последнему слову техники, дом с первоклассными квартирами... Все это дело рук проклятых Сальнавов, отнявших половину переулка у чересчур доверчивого Себастьена Дуаза. На деньги, вырученные от продажи участка, они собирались дальше расширять кондитерскую фабрику в Иври. Прошел месяц. Маргарита получила какое-то письмо, содержание которого ее потрясло. Она поспешно оделась и ушла торопливыми шажками. Эмиль был еще одет по-домашнему, поэтому не смог пойти за ней. Он ждал. На ожидание они тратили не меньше времени, чем на слежку: обоим было не по себе, когда они оставались дома одни. В отлучке одного из них другому чудилась угроза, тем более если это случалось не в обычные часы. Куда ушла Маргарита? Куда все чаще ходил Буэн часа в четыре пополудни? Случалось, кто-то из них, не таясь, с невинным видом шел следом за другим. |
