|
Охранник ухмыльнулся. — А сам? — А сам — без трусов, — огрызнулся я. — Мне что, с голой задницей на стену лезть? — Кого-то стесняешься? — продолжал лыбиться Сан Саныч. — Блин, ты снимешь или нет? Я начал злиться всерьез. Вероятно, в другое время ситуация показалось бы смешной, но за сегодняшний день чувство юмора у меня атрофировалось. Продолжая ухмыляться, Сан Саныч стянул брюки. Ткань была тонкая. Я сложил их по стрелке и свернул вчетверо. Какая-никакая, а подкладка, мелкие осколки не пропорют. Во всяком случае, не должны. Я уперся покрепче, рывком пробросил тело наверх. Вцепился в раму и осторожно ступил на бетонный подоконник. Лестничная клетка была засыпана стеклом, но я высмотрел местечко почище и спустился. Несколько раз глубоко вздохнул, унимая сердце. Выглянул в окно. — Я поднимусь в квартиру, найду веревку и что-нибудь стекло застелить. Пришвартуем плот, и вытяну тебя. — Погоди. — Сан Саныч покопался в тумбе с инструментами, достал стамеску и кинул мне. — Прихвати, мало ли что. Несколько секунд я пытался сообразить, зачем мне стамеска, потом до меня дошло. Вот оно что… Я взвесил ее в руке, примеряясь. Говорить о балансе не приходилось, но, пожалуй, это серьезное оружие. Пострашнее молотков и гаечных ключей. Молоток я тем не менее подобрал. В доме царила тишина. Я медленно поднимался по лестнице, останавливаясь и прислушиваясь на каждом пролете. Проморгать «дядю Витю» с монтировкой не хотелось. Но, видимо, с защитниками порядка в нашем подъезде было туго. Я беспрепятственно поднялся на девятый этаж. Поковырялся в замочной скважине — ключ пришлось поворачивать с заметным усилием — и зашел в квартиру. Первое, что бросилось в глаза, — пыль. «Скала», по сравнению с домом, смотрелась образцом чистоты. Толстый пушистый ковер стелился по полу, серым чехлом накрывал висящую в прихожей одежду. Стоявший у входа пуфик напоминал кавказскую папаху. В комнатах было еще хуже. Широкие деревянные подоконники сгнили, обои под ними превратились в грязные жухлые лоскуты. Ковер можно было выбрасывать на помойку. Обои на стенах выцвели, рисунок едва просматривался — вот тебе и гарантия пятнадцать лет. Мебель и техника на первый взгляд не пострадали, если не считать все той же пыльной шапки. Впрочем, сейчас не до анализа, сначала надо пристроить плот и вытащить Сан Саныча. Как выяснилось, с веревками я погорячился, в доме нашлась только бельевая. Моток здоровый, с запасом, вопрос в том — хватит ли прочности. Майке и деревянной плите вот не хватило. Я размотал клубок и подергал веревку. Вроде держит. Если сложить в несколько раз, точно не порвется. Я переобулся в кроссовки и натянул свежую футболку. Девушек мы высадили, демонстрировать мышцы некому. В носу немедленно засвербело. Футболка, хоть и лежала в шкафу, насквозь пропиталась пылью. Пару раз чихнув, я подхватил старую кожаную куртку, добавил к экипировке пудовую гирю и швейцарский кухонный нож с широким лезвием. Как оказалось, пока я собирал барахло, Сан Саныч тоже не валял дурака. Вколотил в плот пару гвоздей подлинней, загнул их в форме подковы. Я спустил ему гирю и кусок веревки. Гиря звучно шлепнулась в воду и опустилась на козырек подъезда. За якорь сойдет. Мы переправили через окно инструменты и спортивную сумку. Затем я расстелил на подоконнике кожаную куртку и занялся финальной частью спасательной операции. Она продлилась меньше минуты, но по ее окончании руки висели как плети. Сан Саныч выглядел еще хуже: лицо багровое, пальцы дрожат. Вытянуть мужика под девяносто кило весом — задача для тяжелоатлета, а не для теннисиста. Особенно, если мужик почти ничем не может помочь, хоть и старается. * * * Мы сидели в гостиной и решали что делать. За окном смеркалось, света не было. |
