|
На лбу и на затылке. Заходите почаще, гостем будете. Я воспользовался этим приглашением, зачастил к Вагнеру и каждый раз заставал его с новой шишкой на голове и ссадинами на руках. "Идея", как болезнь, выходила наружу. Вагнер отделывался шутками и не открывал истинной причины этих ранений. Однажды он встретил меня с забинтованной головой и перевязанной правой рукой. Весело улыбаясь, он подал мне левую руку и сказал: - Идея созрела. Да, мне кажется, пора снимать урожай. - Не подождать ли, пока можно будет снять бинты? - участливо спросил я. - Пустяки. Если вы мне поможете... Отлично. Я и не сомневался в вас. Так вот, приезжайте ко мне на дачу завтра же, и вы увидите... Да вы сами увидите, что увидите... - и Вагнер хитро прищурил правый глаз - левый был забинтован. На другой день рано утром я сошел с поезда на заброшенном полустанке и зашагал по пустынной проселочной дороге. Кругом ни дач, ни леса. Довольно унылое, пустынное местечко. На горизонте серые крестьянские хаты - деревня Колодези - цель моего путешествия. В деревне действительно было немало колодцев с высокими журавлями. Примета; возле самого высокого журавля, в "чистой" половине крестьянской хаты, поселился Вагнер. Он встретил меня уже без бинтов, угостил крепким чаем со сливками и ржаными лепешками с маслом и сказал: - Ну-с, если вы не устали, идемте. Изобретатель взял со стола небольшой чемодан, в сенях захватил весло, две удочки и вышел на пыльную улицу. - А удочки и весло зачем? - удивленно спросил я. - Маскировка, - подмигнул мне Вагнер. - Чтобы за нами не увязались любопытные, увидав, что люди с чемоданами идут не к станции, а в поле. А так все решат, что мы отправляемся на рыбную ловлю. У меня насчет этой маскировки было особое мнение: если что и могло возбудить любопытство туземцев, так это именно удочки. Мне было хорошо известно, что на три десятка километров вокруг не было ни реки, ни озера, где бы водилась рыба. К счастью, деревня словно вымерла - все были на полевых работах. Нам встретилась только одна древняя старушка, выползшая погреться на солнце. Увидев удочки, она долго провожала нас удивленными глазами, приоткрыв беззубый рот. Мы вышли за околицу и бодро зашагали к так называемому старому полигону, отстоящему километра на четыре от деревушки. Здесь когда-то были военные лагеря. Огромное поле, поросшее сорняками, с одной стороны было огорожено покосившимся старым забором, с другой - замыкалось земляным валом. Возле забора и за ним возвышались огромные кучи сухого конского навоза. Вагнер остановился возле этих "авгиевых конюшен", бросил удочки и уселся на чемодан. Он всю дорогу хранил молчание. Я сгорал от любопытства, но не спрашивал, зная, что скоро Вагнер сам откроет мне свою тайну. |
