— Да, да, хорошо, я поговорю с ним сегодня же, — робко пообещала Елена Вячеславовна.

— Или я сам с ним поговорю, — пригрозил Вадим.

Вскоре Елена Вячеславовна заторопилась домой.

— Веня скоро из института придет, а Леня — из школы... Их покормить надо...

Вадим снова сурово посмотрел на нее:

— Сами поедят, не маленькие. Привыкайте больше думать о собственном здоровье.

Тем не менее мы собрались и поехали — Вадим обещал отвезти ее домой.

Елена Вячеславовна жила на проспекте Матроса Бодуна. Ехали черт знает сколько времени жуткими спальными районами по разбитому асфальту, подпрыгивая на рытвинах и ухабах. Вадим всю дорогу косился на Елену — не стало ли ей хуже. От такой тряски не то что сердечнице, и мне-то уже небо показалось с овчинку, а она опять побледнела и выглядела неважно.

Наконец мы остановились возле унылой и облезлой хрущевской пятиэтажки. Подниматься нужно было на четвертый этаж, естественно, без лифта, поэтому мы с Вадимом решили проводить Елену Вячеславовну до самой квартиры и чуть ли не несли ее на руках.

На наш звонок дверь распахнулась мгновенно, как будто человек стоял прямо за дверью и ждал нас. Открыл нам тощий лысый мужичок с блеклыми глазками прирожденного борца за справедливость или, если угодно, сутяги и анонимщика.

— Елена! — набросился он с порога на жену. — Где ты пропадала? В доме двое голодных детей, — как бы в подтверждение его слов в коридоре мелькнули два круглолицых и румяных великовозрастных качка, — я уж не говорю о муже, муж, конечно, никого не интересует, чем он питается — это дело десятое и не играет совершенно никакой роли, но о детях ты могла бы подумать!

— Сенечка, Сенечка! — Елена Вячеславовна сделалась суетлива и запуганна, даже как будто стала меньше ростом. — Сенечка, я же оставила в холодильнике котлетки и макароны... Только разогреть...

— Откуда я знаю, что там у тебя в холодильнике? — продолжал нагнетать праведное возмущение муж. — Может быть, это предназначено вовсе не для нас с детьми, а совершенно для других целей! Может, ты собиралась кого-нибудь принимать и кормить их этими котлетками! Вот ведь ты привела каких-то людей, — он наконец заметил нас и окинул недоброжелательным взглядом.

Вадим тем временем опомнился от растерянности, в которую повергло его немотивированное хамство Елениного мужа, и сильным, хорошо поставленным голосом проговорил:

— Вы... вы хоть понимаете, что у вашей жены больное сердце и ее необходимо беречь? Вы понимаете, что с нее нужно пылинки сдувать, лелеять ее и по утрам приносить ей завтрак в постель, если не хотите преждевременно загнать ее в могилу?

Блеклый мужичок вытаращил на Вадима свои тусклые глазки и заорал:

— Елена! Кто эти люди? Кого ты притащила в семейный дом? Почему они смеют поносить меня и обливать грязью в моей собственной квартире? Елена! Твоего мужа оскорбляют, а ты молчишь!

Два мордатых качка снова возникли в коридоре и замерли, с интересом наблюдая за происходящим. Елена Вячеславовна засуетилась пуще прежнего, перебегая взглядом с мужа на Вадима и обратно и попыталась внести нотку примирения.

— Сенечка, не волнуйся, только не волнуйся, это доктор Романов, Вадим Романович, ты должен его помнить...

— Где уж мне упомнить всех твоих бесчисленных знакомых! — выпустил муж очередную порцию яда.

Вадим окинул его взглядом, полным ярости и презрения, и гаркнул, забыв уже о всякой корректности:

— Ты, пустое место! Если будешь так обращаться с женой, мне придется ее госпитализировать всерьез и надолго.