- Что теперь? - спросил Денис.

Светлана Юрьевна покачала головой. Коснулась его плеча, Денис отдернулся. Юрьевна вздохнула, улыбнулась ему мягко.

- Время покажет. Передавай привет отцу.

У Дениса задергалась щека. Он бросил:

- Надеюсь, я тебя больше никогда не увижу, - вылез из машины, хлопнул дверью.

Юрьевна смотрела, как он идет к метро. Упрямый. Резкий. Но такой… управляемый. Потом села в машину и поехала домой. Пора было отдохнуть.

Утро. Квартира Юрьевны.

Юрьевна набрала код, вошла в подъезд. Поздоровалась с консьержкой. Светлый и чистый подъезд был заставлен кадками с цветами, словно тропический сад. Если консьержку и удивил ее вид, она ничем это не показала. Элитный дом, у всех свои причуды.

Она поднялась на лифте, открыла дверь своим ключом и вошла. В коридоре стоял аромат свежесваренного кофе – значит, Полина уже встала. Она всегда варила кофе в турке.

- Полина! - позвала Юрьевна. - Полина, я дома.

- Я в душе! - крикнули из коридора.

Полина работала в банке, Юрьевна не вникала, в каком именно. Без разницы. В свои тридцать два Полина была какой-то топ. Зарплаты Полины хватило бы, чтобы платить половине районного следственного комитета. И квартира тоже на самом деле принадлежала Полине. Когда Юрьевна раньше видела российские сериалы про полицию, ее всегда забавляло, что у всех следаков в каком-нибудь Урюпинске квартиры – дизайнерские лофты, идеальные для мрачного скандинавского алкоголизма. И обязательно с черными простынями на кровати. Сколько там провинциальный следак зарабатывает в месяц? Пятнадцать тысяч? Ага-ага. Плюс еще две-три штуки в месяц отдает экспертам… А все остальное, конечно, тратит на черные простыни и элитное бухло.

Тем не менее, сейчас Юрьевна жила именно в такой квартире. В лаконичном скандинавском стиле, стекло, белый пластик, светлое дерево и масса света. И как тут без мрачного алкоголизма, скажите?

Первым делом Юрьевна вымыла руки на кухне. Достала бутылку из бара и налила виски в тяжелый стакан. Вдохнула запах. Спейсайд, двенадцать лет. Дымные нотки. Ваниль. Кожа. Дуб.

Кажется, ее начало отпускать.

Она со стаканом в руке прошла в спальню, сбросила с себя всю одежду. Посмотрела в зеркало. Стройная, подтянутая, длинноногая блондинка. Через живот и бедро шли старые шрамы. Спиной к зеркалу лучше вообще не поворачиваться, там месиво. Полину это не смущало, а наоборот, заводило. К черту, она допила виски, поставила стакан и стянула трусики. Вся одежда насквозь пропиталось жирным запахом гари, пыли, пота и леса. “Залезть, что ли, к Полине в душ?”. Эта мысль показалась ей соблазнительной.

Юрьевна сняла кобуру с пистолетом, положила на этажерку. На полках сплошь книги — десятки книг по криминалистике, психологии, уголовному праву, психопатам, Mindhunter на английском и русском. Рядом, на полке — черно-белое фото в рамке: Свечников, Юрьевна, Максимыч. Все моложе лет на двадцать. За их спинами — низкий кирпичный забор, вдалеке – огромное здание еще дореволюционной постройки. Круглый купол центрального корпуса, колонны, статуи атлантов.

Четвертый человек на фото был срезан рамкой, лица не видно. “Место силы, - подумала Юрьевна про здание с колоннами. - Место чудовищной боли”. Эти воспоминания пугали и одновременно притягивали ее. “Возможно, когда-нибудь мне придется туда вернуться”, подумала она.

Телефон завибрировал. Юрьевна достала его из сумочки, посмотрела на экран.

Максимыч. Она замялась на две секунды, нажала “ответ”.

- Света, меня все-таки “ушли”, - сказал Максимыч без всяких вводных. - Ухожу на пенсию с понедельника. Займусь “народным хозяйством”, - он помедлил. - Собаку заведу, на охоту поеду.

“Ты же на самом деле ненавидишь охоту.