– Так, значит, он шишка. Из благородных, – с отвращением произнес он. – Большему ты не научился у своих голубокровок? У своего пафосного дружочка, который сейчас валяется на полу? Наслаждайся, Трис, – усмехнулся Эдриан. – Святоша несчастный. Только что ты будешь жрать и на кого обопрешься?

Тристан сжал кулак. В груди перестало тикать, теперь в ней просто билось сердце, которому дела не было до того, что к отцу вернулась уверенность. Больше ничего полезного он сказать бы не смог.

– Ты всегда был слюнтяем, рохлей, Тристан. Думаешь, я не видел этого с самого начала? Ты бесхребетный.

Тристан склонился над Каллумом и нежно огладил его лоб. Поправил волосы, восстановил иллюзию, вернул исправленную форму носу, который от природного отличался менее аристократичным видом, и замаскировал пятна на рубашке, убрав заодно складки. Двумя пальцами поднял очки и посмотрел на себя в отражении.

– Нравится вкус милосердия, Трис? Он быстро стухнет, когда придет время платить за слабость. Попомни мое слово…

Отец продолжал разглагольствовать, тогда как мир перед глазами Тристана заиграл калейдоскопом возможностей, с каждым непокорным и осторожным ударом сердца разносилось семя инфляции, множились сценарии.

Мелькали иные версии будущего, того, как разворачивались события в этом кабинете. Но скудной фантазии просто не под силу выдумать ту, в которой все жили долго и счастливо. Он не мог ее создать, увидеть.

Впрочем, от этого она не становилась несбыточной, а потому Тристан прицелился и выстрелил.

Конец.

Рэйна

В темноте вокруг Рэйны зажглись огни. Кто-то издал возглас испуганного удивления, но тут же вернул себе самообладание.

– Рэйна, я права? – прозвучал подчеркнуто спокойный голос. – Мне не сказали, что ты здесь.

Рэйна встала с безупречно белого дивана и посмотрела на Айю Сато, стоявшую в дверях с сумочкой в руке. Одежда на ней с виду была дорогая. А как же иначе? Пентхаус у нее тоже недешевый. Недвижимость в Токио – это вам не баран чихнул. Магическая система охраны была под стать, но Айя питала слабость к растениям, и зелени в шикарной квартире хватало.

В общем, звонить и предупреждать о визите для Рэйны было небезопасно, даже если этого требовали правила вежливости. Когда на тебя охотится так много людей, то и приличия нарушить не грех.

Айя настороженно присмотрелась к Рэйне, пытаясь понять, чего она хочет. Запугивать ее Рэйна даже не пыталась. Просто несколько дней, с самого мероприятия в Мэриленде, ни с кем не разговаривала и не знала, с чего начать.

– Это… светский визит? – спросила Айя. Вполне уместно.

Рэйна покачала головой – нет – и прочистила горло.

– Мне надо просто поговорить с тобой.

– О, ясно. Да, я слышала, что у тебя проблемы. – Айя жестом пригласила ее снова сесть. – Могу предложить тебе чаю? Вина?

Рэйна снова покачала головой.

– Я ненадолго. – Она присела, а Айя осторожно прошла в комнату, разулась и с нарочитой почтительностью поставила туфли у двери. Потом собрала длинные волосы в пучок и прошлась по комнате, методично включая только определенные трековые светильники, призванные, видимо, подчеркнуть красоту мебели в скандинавском стиле и городской вид за окном. Плеснула себе вина из открытой заранее бутылки и с видом сдерживаемого во имя гостеприимства ужаса присела на диван рядом с Рэйной.

– Я родилась тут, в Токио, – заметила Рэйна. – Вернее, в пригороде. В тот день случился пожар. Погибли люди. Бабушка всегда считала, что я неспроста… – Она осеклась.