Верно.

– Ладно, времени правда ушло больше, чем я рассчитывала. – Либби помолчала. – Ты сменила имя.

– М-м, старое мне больше не подходило. – Взгляд Белен не изменился. Глаза были все такие же темные и проницательные. Либби почувствовала себя невероятно молодой и вместе с тем ужасающе старой.

– Ну и, м-м, что… – Она снова покашляла, прочищая горло. – Что случилось?

Некоторое время Белен смотрела на нее невыразительным взглядом.

– А, – сказала она наконец. – Ты про это?

Она подняла руку, за которую, оказывается, была прикована наручниками к койке.

– Я под следствием по делу о военных преступлениях.

– О. – Вообще-то Либби знала, учитывая, что только об этом в последнее время и писали в каждой статье, посвященной женщине, в которую превратилась Белен. – Я… точно. Что ж…

– У меня лобно-височная деменция, – сказала Белен. – На ранней стадии. Пока что.

– О. – Что-то отозвалось у Либби в груди, будто скрипнула старая половица.

– Говорят, форма необычайно агрессивная, – добавила Белен. – Кто-то ловко покопался у меня в мозгу. Думаю, один старый друг оказал мне услугу. Ускорил процессы. – Ее улыбка померкла. С таким лицом она смотрела на преподов, Морта и Фара, которые остались в прошлом Либби, столь же далеком, как и будущее, за которое Либби отчаянно билась. – Если вдруг встретишь Нотазая, не забудь передать, куда он может засунуть свои мысли и молитвы.

– Нотазай? – эхом повторила Либби.

– Клоун из Форума. Слышала, он уходит с поста, а значит, нашел нечто более филантропическое, к чему мог бы применить свои особенные таланты. – Еще одна тусклая усмешка, которую могла изобразить только Белен.

– Он что… убил тебя? – ошеломленно спросила Либби. – Это же…

– Кто знает, может, именно такой конец меня всегда и ждал? Сомневаюсь, что Нотазаю хватило бы воображения. – Белен пожала плечами. – Уверена, в его понимании это милосердие, честное слово. Он как бы ввел мне транквилизатор, сбил градус моих выкрутасов. Это такой биомантский вариант санатория, в домике у моря, с желтыми обоями. – Белен с трудом, звеня наручниками, села и указала на абстрактные желтые узоры на стенах. Должно быть, на лице Либби отразилось смущение, и потому она добавила: – Он предлагал вылечить меня, ну, от проклятия бабской истеричности. Я объяснила ему, что думаю об этой его терапии.

– Предпочла деменцию? – с сомнением уточнила Либби.

– В нескольких формах послала его на хер и велела подавиться своим благородством и понтами, так что в некотором смысле да, ты права, – ответила Белен. – Федеральное расследование стало вишенкой на торте.

– О-о-о, – снова протянула Либби, словно полностью или хотя бы отчасти понимала Белен. – А, мм, военные преступления?

– Ну, тут правда как посмотреть, – ответила та. Замолчала, будто не думала больше ничего говорить, однако затем объяснила: – Могущество не лежит где-нибудь просто так и не ждет тебя, – сказала она в пустоту. – Его надо забрать у кого-то. И жить с тем, какой ценой это сделаешь.

Она коротко взглянула в глаза Либби, и та откашлялась.

– Точно.

Некоторое время они посидели в молчании. По коридору кто-то прошел.

– Может, я бы могла это исправить, – сказала наконец Либби. – Хоть что-то ведь я должна для тебя сделать.

– Что исправить? Мою жизнь? Смерть? Мило с твоей стороны. – Поразительно, с годами Белен не растеряла мелочности и язвительности. Она как будто и сама о том же подумала и гортанно рассмеялась. – Прости, Либби.