– Скоро начнет светать.

Джек кивнул. Небо еще не порозовело, но в воздухе уже разливалось нежное, бледно-серебристое сияние утра.

– Кто-нибудь проснулся?

– Насколько мне известно, нет.

Они немного помолчали. Джек прикончил бренди и снова потянулся за бутылкой, но, плеснув несколько капель на дно бокала, вдруг понял, что на самом деле больше не хочет пить.

– У вас когда-нибудь бывает ощущение, что вас выставили на всеобщее обозрение? – спросил он, подняв глаза на Томаса.

Герцог невозмутимо пожал плечами:

– Постоянно.

– Как вы это выдерживаете?

– Мне не знакома иная жизнь.

Джек с досадой потер лоб. У него раскалывалась голова. Казалось, этому не будет конца.

– Похоже, день предстоит отвратительный.

Томас кивнул.

Джек закрыл глаза. Он легко мог представить себе сцену в церкви. Герцогиня непременно захочет первой прочитать приходскую книгу, а Кроуленд будет маячить у нее за спиной и заглядывать через плечо, готовясь продать свою дочь тому, кто предложит лучшую цену. Возможно, тетя Мэри тоже поедет в Магуайрсбридж. И леди Амелия… Едва ли стоит ее за это осуждать, она вправе знать, что ее ожидает. Положение ее так же шатко, а будущее расплывчато, как у остальных.

Единственный человек, которому не обязательно ехать в Магуайрсбридж, – это Грейс.

Но именно ее, ее одну Джек хотел бы видеть рядом.

– Чувствую, в церкви нас ждет настоящий спектакль, вот дьявольщина, – проворчал Джек.

– Это верно.

Они опять замолкли, погрузившись каждый в свои мысли, и вдруг одновременно подняли головы и, не сговариваясь, посмотрели в окно.

В следующий миг их взгляды встретились, и Джек почувствовал, как губы сами собой растянулись в улыбке.

– А почему бы и нет?

– Пока остальные…

– Прямо сейчас, – кивнул Джек. Дело касалось лишь его и Томаса. Никому другому не было места за столом.

Томас поднялся.

– Показывайте дорогу.

Джек встал и направился к двери. Томас последовал за ним. Оба уже сидели верхом, вдыхая густой ночной воздух, когда Джеку вдруг пришло в голову, что они с Томасом кузены…

И впервые при мысли об этом у него стало тепло на душе.

Утро уже давно наступило, когда всадники достигли церкви. Джек был здесь прежде несколько раз, навещая семью матери, и древние каменные стены показались ему родными и знакомыми. Небольшое серое здание выглядело довольно скромно. Джеку всегда казалось, что именно таким и должен быть храм Божий.

– Непохоже, что там кто-то есть, – с сомнением заметил Томас. Если его и разочаровала простота архитектуры церкви, то он ничем этого не показал.

– Приходские книги скорее всего в пасторском доме, – отозвался Джек.

Томас кивнул в ответ.

Мужчины спешились, привязали лошадей к коновязи и направились к дому викария. Им пришлось постучать несколько раз, прежде чем за дверью послышались шаги.

Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась женщина средних лет, должно быть, экономка.

– Доброе утро, мэм, – заговорил Джек, отвесив вежливый поклон. – Я Джек Одли, а это…

– Томас Кавендиш, – перебил его Томас, коротко кивнув в знак приветствия.

Джек хмуро покосился на него, что не укрылось бы от глаз экономки, не будь она так рассержена неожиданным вторжением незнакомцев.

– Мы бы хотели взглянуть на приходские книги, – объяснил Джек.

Несколько долгих мгновений женщина угрюмо разглядывала непрошеных гостей, а затем неохотно кивнула.