— В доме была для этого специальная комната?

— Да.

— Расскажи мне о ней.

Эмили не ответила.

— В этой комнате есть медицинские инструменты?

Тревис наклонилась ближе, и девушка полуобернулась к ней. Все случилось так быстро, что Анна даже не успела ничего сообразить. Эмили вырвало, и с новым позывом она вцепилась в Анну и окатила ее.

Ленгтон уронил трубку на телефон. Льюис сидел напротив него.

— Тревис в больнице с Эмили Виккенгем. Девица блеванула прямо на нее, и Анна сомневается, что в состоянии сейчас ее допрашивать. Но та подтвердила, что отец сделал ей аборт, причем на дому. Тревис пыталась выяснить, где находится это место и есть ли там медицинские инструменты, которые могли бы использоваться при убийстве Луизы Пеннел. В смысле, есть ли у него в доме такое место, где этот подонок, черт возьми, ее располовинил!

— Значит, когда мы туда попадем, мы это место обнаружим, — сказал Льюис.

Ленгтон поджал губы:

— Да, но ведь он мог и избавиться от инструментов, к тому же вовсе не обязательно, что все это находится в Мейерлинг-Холле.

— Так когда мы туда попадем?

Ленгтон поднялся и затянул галстук:

— Подождем результатов экспертизы пятен крови с квартиры его дочери. Они еще не поступили?

— Нет. Экспертам понадобится не меньше суток. Что, есть сомнения?

— Мы уже предприняли одну большую вылазку. Чтобы получить в подкрепление большую команду оперативников, надо, чтобы это того стоило. Я хочу бить наверняка.

— Ждем от вас отмашки, — сказал Льюис, вставая и отставляя стул обратно к стене.

— Да будет вам отмашка. Дай-ка я подумаю, когда лучше выступать.

Льюис пожал плечами и вышел. Ленгтон выдвинул верхний ящик, извлек оттуда наполовину опорожненную бутылки бренди, затем передумал и уронил бутылку обратно в ящик. Взялся за телефон. Если получится договориться насчет полицейского подкрепления и вовремя получить ордеры на обыск, они нанесут удар по Мейерлинг-Холлу на рассвете будущего дня.

Анна застирала блузку на груди, тщательно вымыла лицо и руки, однако не смогла избавиться от противного запашка. Врач осмотрел Эмили и прописал ей успокоительное, потому что она впала в истерику. Анна перемолвилась парой слов с доктором, который оказался еще моложе того, что пользовал Эмили накануне. Этот тоже, кстати, оказался очень к ней внимателен. У девушки было сильное обезвоживание и недоедание, давление отчаянно скакало. И Анну успокоило то, что выписывать пациентку они явно не собирались.

Менее обнадеживало то, что Джастин Виккенгем была допущена к сестре. Женщина-полицейский, которой велели стеречь Эмили, сделала все возможное.

— Я не смогла ничего возразить: она член семьи, — объяснила она Анне, поговорившей с охранницей еще до беседы с врачом. — К тому же у нее большая пасть и она очень агрессивна. Я была за дверью и не могла слышать их разговор. Пациентка выглядела очень слабой, и я заглядывала к ним каждые десять минут! Это все, что мне велели делать.

— Да, конечно, извините, что накинулась. — Анна, вообще-то, была даже рада, что та не стала противостоять Джастин: самой ей предыдущего вечера хватит надолго. Тревис поблагодарила офицера и отпустила ее.

В руках у врача была медицинская карта Эмили. Он заглянул туда и снова посмотрел на Анну:

— Как хорошо вы знаете мисс Виккенгем?

— Я из убойного отдела. Мисс Виккенгем всего лишь одна из тех, с кем мне требовалось поговорить по долгу службы. Так уж случилось, что я оказалась там, когда она пыталась наложить на себя руки.

— Это ведь не первая ее попытка.