|
Еще двое Стирийцев пытались снять дверь с петель. Еще один взобрался на крышу и неловко копался там, используя топор как лопату. Джубаир сидел на своей огромной лошади в центре улицы, указывая своим крупным мечом и грохоча приказы, перемежая их малопонятными сентенциями о воле Бога. Карандаш Сворбрека парил, его пальцы бегали по строкам, но он не мог думать о том, что написать. В конце он нелепо нацарапал: «Героизма не наблюдается». — До чего дошли эти идиоты? — проворчал Темпл. Несколько Кантиков привязывали группу мулов к одной из стоек покрытой мхом городской сторожевой башни, и хлестали их до пены в попытке их изнурить. Пока что безуспешно. Сворбрек заметил, что многие находят приятным просто ломать вещи. Чем больше усилий потребовалось бы для починки, тем больше удовольствия. И в качестве иллюстрации этого правила, четыре человека Брачио уронили кого-то на землю, и неспешно били его, пока толстяк в переднике безуспешно пытался их успокоить. Сворбрек редко видел даже легкое насилие. Диспут по поводу структуры повести между двумя его знакомыми авторами закончился весьма безобразно, но вряд ли это шло в сравнение с происходящим сейчас. Неожиданно обнаружив себя в центре сражения, Сворбрек почувствовал одновременно жар и холод. Ужасно страшно и ужасно возбуждающе. Он сторонился зрелища, страстно желая увидеть больше. Разве не за этим он пришел? Быть свидетелем крови, разврата, свирепости в их наибольшей интенсивности? Чувствовать запах опорожненных кишок и слышать звериные вопли? Так что он мог сказать, что видел это. Так он мог привнести убежденность и аутентичность в его работу. Так он мог сидеть в фешенебельных салонах Адуи, и беспечно разглагольствовать о темной правде войны. Возможно не высшие мотивы, но определенно и не самые низкие. Он не высказывал притязаний быть достойнейшим в Круге Мира, в конце концов. Просто лучшим писателем. Коска выгрузился из седла, поворчал, возвращая жизнь в древние бедра, а затем несколько чопорно направился к предполагаемому миротворцу в фартуке. — Добрый день! Я Никомо Коска, генерал-капитан Компании Милосердной Руки. — Он указал на четверых Стирийцев, чьи локти и палки вздымались и падали, так как они продолжали избиение. — Вижу, вы уже познакомились с некоторыми моими храбрыми компаньонами. — Я Клай, — сказал толстяк, его подбородок дрожал от страха. — Я тут владею лавкой… — Лавкой? Великолепно! Можем мы посмотреть? — люди Брачио уже вытаскивали товары охапками под чутким руководством сержанта Дружелюбного. Который, без сомнения, следил, чтобы воровство в Компании оставалось в приемлемых пределах. Воровство вне Компании, похоже, полностью поощрялось. Сворбрек отложил карандаш. Следующая заметка об отсутствии героизма казалась избыточной. — Берите все, что нужно, — сказал Клай, демонстрируя покрытые мукой ладони. — Нет нужды в насилии. — Паузу нарушило падение стекла и дерева и стоны человека на земле, которого изредка и без энтузиазма попинывали. — Могу я спросить, зачем вы здесь? Лорсен шагнул вперед. — Мы здесь чтобы выкорчевать измену, мастер Клай. Мы здесь чтобы подавить восстание. — Вы… из Инквизиции? Лорсен не ответил, но тишина говорила сама за себя. Клай сглотнул. — Здесь нет восстания, уверяю вас. — Хотя Сворбрек почувствовал фальшь в его голосе. |
