|
Сейчас потрясенных людей отделяло от монстра не более двух шагов. Опытные воины, в неопределенных и сложных ситуациях применявшие оружие почти мгновенно, не раздумывая, на этот раз стояли неподвижно, словно неведомая сила удерживала их от каких-либо действий. Кожа лягушки, блестящая от слизи, казалась усыпанной красными, с ноготь величиной, бородавками, и, несмотря на это, животное не выглядело безобразным. Поражали ее глаза, вблизи оказавшиеся размером с хорошее блюдце. Глебу все время казалось, что в глубине их мерцает скрытый огонь. — Сейчас она снова прыгнет, и тогда ее зубы… — почему-то шепотом произнес Крушинский, его рука вновь медленно, сантиметр за сантиметром, продвигалась к рукоятке пистолета, словно преодолевала невидимую преграду. — У лягушек не бывает зубов. Не вынимай пистолет, подожди. Глеб слегка обнажил меч, но лишь для того, чтобы взглянуть на его рукоятку. Камень выглядел серым и совершенно безжизненным. — Она не принадлежит к манфреймовским слугам. — Тогда что ей от нас надо? — Именно это я и стараюсь понять. — Глеб бросил оружие обратно в ножны и решительно уселся на кочку, всем своим видом демонстрируя отсутствие враждебных намерений. Сейчас совершенно неподвижная лягушка уже не казалась живым существом. На ее огромном теле жили только глаза да еще дыхательный мешок под нижней челюстью время от времени ритмично вздымался. После прыжка она пригнула передние лапы, и теперь ее голова оказалась на одном уровне с лицом Глеба. Он чувствовал, какая сила сжатых до предела мускулов скрыта в ее подготовленных к новому прыжку лапах. Время, казалось, остановилось, больше никто не произнес ни слова. Люди, так же как и животное, не двигались и внимательно изучали друг друга. Глебу отчего-то казалось, что в мерцающих огромных глазах ночного гостя тлеют искорки разума. Возможно, именно это ощущение заставило его остановить Крушинского, пытавшегося достать пистолет. — Что тебе нужно от нас? — ровным голосом произнес Глеб, не отрывая взгляда от ее глаз и понимая, каким нелепым кажется его поведение. Ответа, разумеется, не последовало. Лишь мелькнул на секунду красный узкий язык, быстрым движением облизал губы, и узкая щель приоткрытой пасти снова захлопнулась. Обычные лягушки не замечают неподвижных предметов, но взгляд этого существа, казалось, изучал лица стоявших совершенно неподвижно людей, перебегая с одного на другое. — Долго это будет продолжаться? — спросил Крушинский, начиная нервно теребить застежку на кобуре своего пистолета. Глеб лишь пожал плечами. — Если она не нападет первой, мы ее не тронем. Наконец Васлав не выдержал этого молчаливого разглядывания. — Вы как хотите, отроки, а я пошел. Это наверняка водяной или леший. Негоже человеку находиться рядом с подобной нечистью. Никто ему не возразил, и Васлав, стараясь не делать резких движений, начал осторожно отступать к краю болота. Поскольку это не вызвало у животного никакой ответной реакции, примеру князя последовал и Крушинский. Теперь Глеб остался один на один со своим молчаливым собеседником. — Так чего же ты хочешь? Для комара, даже твоего масштаба, мы все-таки великоваты… Словно отвечая на его вопрос, где-то в глубине Оленьей топи тяжело заухал филин, вылетая на вечернюю охоту. Холод и сырость постепенно пробирались под одежду. Сидеть здесь дальше, ожидая неизвестно чего, с каждой минутой становилось все более нелепо. Терпения у этой непонятной твари наверняка было больше, чем у Глеба. |
