|
Терпения у этой непонятной твари наверняка было больше, чем у Глеба. Наконец он встал и медленно, не оборачиваясь, пошел к товарищам. Лишь дойдя до самого края, туда, где кончались кочки и под ногой начала появляться твердая почва, он обернулся. Расстояние между ним и этим болотным чудищем почти не сократилось, лягушка плавными скользящими движениями, точно змея, следовала за ним по пятам и теперь, неожиданно застигнутая за этим занятием, замерла, остановив в воздухе переднюю лапу, начавшую и не завершившую шаг. Казалось, лягушка чего-то ждет. — Уходи, — попросил ее Глеб. — У моих друзей могут не выдержать нервы, и тогда тебе несдобровать. Словно услышав его наконец, она повернулась к нему боком и тихо ускользнула в надвигавшуюся с запада ночь. Когда под искореженной северными ветрами елью вспыхнул костер и между расставленных на ночь палаток заструился аппетитный запах жареного глухариного мяса, кто-то из них решился наконец разорвать порочный круг затягивающего как омут молчания. — Ты думаешь, она вернется? Ночь уже чертила за светлой границей костра свои обычные нестойкие образы. Взошла луна, и над болотами вновь заухал филин, словно призывая из небытия духов тьмы. — Не бывает лягушек таких размеров, их просто не может быть в этих краях! Она давно должна была погибнуть от голода, ведь насекомые такого размера… — Это не лягушка, — прервал Глеб непривычно длинную тираду Крушинского. — Тогда что же это? — Нечто, лишь внешне похожее на гигантскую лягушку. Помнишь камнетесов, доставленных на землю с Затурна? — Ты хочешь сказать, что ее тоже привезли сюда с какой-то другой планеты? — Я не знаю. Я лишь пытаюсь найти какое-то объяснение… Ее могли создать и здесь, как создают биороботов, но это сделал не Манфрейм, во всяком случае, она ему не принадлежит. Камень на рукоятке моего меча никогда не ошибается, опознавая манфреймовских подданных. — Вот почему ты не хотел ее убивать… — Да, и еще потому, что в ней не было злобы, только любопытство и безмерное удивление, вероятно, не меньшее, чем наше. — Ты говоришь о ней так, словно уверен, что это разумное существо. — В этом я почти не сомневаюсь. Когда она смотрела на меня, я почувствовал нечто… Некое поле разума, если можно так выразиться. — Этому тоже научил тебя Гидр? — Он и еще Бронислава… Она не обладала настоящей телепатией, но использовала какой-то особый вид воздействия на человеческий разум, похожий на гипноз. Васлав, как всегда молчаливый, почти не принимал участия в этой беседе. Князь предпочитал не говорить о том, чего не мог объяснить. Вместо этого он уделил все свое внимание подстреленному в болоте глухарю, на ощипанной туше которого уже образовалась аппетитная румяная корочка. Выйдя из голодного Китежа, Глеб использовал любую возможность, чтобы наесться, и еще не сумел привести в норму свой повышенный аппетит. Сейчас запах жарящейся на вертеле птицы мешал ему сосредоточиться и понять что-то важное, касающееся болотного гостя. Как часто бывало в подобных ситуациях, Крушинский задал вопрос, который мучил Глеба весь остаток вечера. — Если это создание, как ты говоришь, не принадлежит Манфрейму, то кто и зачем подбросил его у нас на пути? Я не верю в естественное происхождение такого монстра, а доставить такое чудо на космическом корабле — удовольствие не из дешевых. Пожалуй, я знаю лишь одного человека, который мог бы себе это позволить, но по-прежнему не понимаю, зачем ему понадобилось такое странное предприятие. |
