— Бейзил говорил с вами о папе римском? — спросил Саймон.

— Да. Это письмо может стать настоящей бомбой. Сэра Бейзила очень интересует, как к нему может отнестись русский Иван.

— Нас всех это очень интересует, Джек. У вас есть какие-нибудь мысли?

— Как я только что сказал вашему начальнику, если бы в Кремле сейчас сидел Сталин, возможно, ему бы и пришла в голову мысль укоротить папе жизнь. Но даже в этом случае ничего определенного сказать было бы нельзя.

— По-моему, главная проблема в том, что хотя в Советском Союзе власть коллегиальная, Андропов занимает в Политбюро лидирующее положение, а он, судя по всему, сторонник более решительных мер.

Джек устроился в кресле поудобнее.

— Знаете, знакомые моей жены из университета Гопкинса пару лет назад летали в Россию. У Михаила Суслова диабетический ретинит сетчатки глаза, к тому же, он страдает сильной близорукостью; так вот, они как раз лечили ему зрение, а также обучали русских врачей новым методам. Кэти тогда еще училась в университете. Но Берни Кац был из тех, кто летал в Москву. Он возглавляет глазную клинику Уилмера. Первоклассный глазной хирург, человек замечательный во всех отношениях. По возвращении в Штаты Управление беседовало с Кацем и с остальными врачами. Вы не видели этот документ?

Глаза Хардинга зажглись интересом.

— Нет. А в нем есть что-нибудь любопытное?

— Одно правило из того, что я усвоил, будучи женат на враче, заключается в том, что я внимательно слушаю все, что Кэти рассказывает о людях. И я бы с огромным интересом послушал Берни. Этот документ стоит почитать. Во всем мире люди склонны быть откровенными с врачами, а врачи, как я уже говорил, умеют замечать то, что укрывается от обычных людей. Так вот, наши врачи нашли Суслова умным, любезным, деловитым, но подо всем этим скрывается человек, которому ни за что нельзя доверить в руки пистолет — или, точнее, нож. Ему было очень неприятно, что спасать его зрение пришлось американским врачам. Его совсем не радовало, что русские врачи сделать это не смогли. С другой стороны, наши офтальмологи говорили, что встретили их по высшему классу. Так что русские не такие уж и варвары, что в глубине души ожидал увидеть Берни — он еврей, его родители родились в Польше, кажется, еще тогда, когда она была частью царской России. Не хотите, чтобы я попросил Управление прислать этот доклад?

Хардинг помахал над трубкой зажженной спичкой.

— Да, мне бы очень хотелось. Русские — знаете, они странный народ. В некоторых отношениях поразительно культурные. Наверное, Россия — это единственное место в мире, где поэт может прилично зарабатывать на жизнь. Русские благоговейно чтут своих поэтов, и это восхищает меня в них, но в то же время… знаете, Сталин почти не проводил репрессии в отношении людей искусства, в частности, пишущей братии. Помню, один литератор прожил гораздо больше, чем можно было бы ожидать… Правда, и он в конце концов погиб в ГУЛАГе. То есть, цивилизованность русских имеет свои границы.

— Вы говорите по-русски? Мне так и не удалось осилить этот язык.

Британский аналитик кивнул.

— Русский язык великолепно подходит для художественной литературы, и в этом похож на древнегреческий. Он очень поэтичен, однако за всем этим скрывается такое варварство, от которого леденеет кровь. Русские предсказуемы во многих отношениях, особенно в принятии политических решений. А непредсказуемость их является следствием столкновения врожденного консерватизма с догматическим взглядом на мировую политику.