Берия и Маленков смотрели на спящего генералиссимуса, который слегка похрапывал под одеялом. Наконец Берия повернулся к охранникам.

– Что стряслось с Хозяином? Зачем вы подняли панику? – набросился он на Лозгачева. – Хозяин тихо и мирно спит… Поехали, Маленков.

Маланя на цыпочках вышел из столовой.

Лозгачев попытался объяснить партийным руководителям, что товарищ Сталин серьезно болен и нуждается в медицинской помощи.

– Не тревожьте нас! – хмуро сказал ему Лаврентий Берия. – Не вызывайте врачей и не беспокойте товарища Сталина!

Но испуганные чекисты настаивали на визите докторов. Тогда Берия вышел из себя:

– Кто приставил к товарищу Сталину таких идиотов?

Лимузин увез Берию и Маленкова к Хрущеву и Булганину, которые ждали у ворот. Лозгачев вернулся к постели Сталина, а Старостин и Бутузова отправились спать в домик для охраны.

Над елями и березами Кунцева начала заниматься заря. С того момента, когда у Сталина случился удар, миновало двенадцать часов, а он, обмочившийся, по-прежнему лежал на диване и негромко похрапывал. Члены большой четверки, несомненно, обсуждали вопрос, стоит ли звать врачей. В это трудно поверить, но по их вине Сталин оставался без медицинской помощи половину суток.

Обычно данное обстоятельство считалось доказательством того, что партийные руководители специально бросили Сталина без помощи врачей, чтобы убить его. Но не следует забывать ситуацию, возникшую в стране весной 1953 года. Положение четверки, особенно Берии, было очень шатким. В СССР царила истерия против врачей-убийц. Профессора Виноградова, личного врача Сталина, бросили в застенки Лубянки лишь за то, что он предложил своему высокопоставленному пациенту уйти на пенсию.

При таком раскладе поднятая по пустяку паника вполне могла стоить головы. Если бы Хозяин проснулся и выяснилось, что у него было просто сильное головокружение, он расценил бы вызов врачей как попытку захватить власть. Так что решение ничего не делать устраивало всех четверых руководителей.

Четверка отложила вызов врачей до утра. Нам, наверное, теперь никогда не узнать, имела ли эта задержка решающее значение и могли ли врачи спасти больного. Описания последних дней жизни Иосифа Виссарионовича, которых появилось вполне достаточно, утверждают, что вождь был убит.

– Я его убрал! – похвастался позже Берия Молотову и Кагановичу. – Я спас всех вас!

Новые исторические исследования допускают, что Лаврентий вполне мог подсыпать в вино Сталину какое-нибудь лекарство, типа варфарина, которое через несколько дней стало причиной удара.

Четверка разъехалась по домам спать. Они ничего не сказали своим семьям о том, что случилось со Сталиным. У постели советского императора терзался сомнениями Лозгачев. В конце концов он не выдержал. Лозгачев разбудил Старостина и попросил его позвонить членам политбюро.

– Если он умрет, нам с тобой придет конец! – объяснил он.

Страх, который не позволил партийным руководителям вызвать врачей, оказал на охранников противоположное воздействие. Они вновь позвонили Маленкову. Маланя велел послать Бутузову еще раз посмотреть на Сталина. Она вернулась и сказала, что тот продолжает спать, но сон какой-то необычный.