Так как я растерянно молчала, то голос сжалился надо мной и предложил альтернативу:

— А если хотите, то можете перезвонить ей завтра, она должна вернуться.

Я, обрадованная, промычала нечто, отдаленно напоминающее благодарность.

— Не за что, — сказал баритон и повесил трубку.

Переведя дыхание и обретя дар речи, я бросилась к Марише.

— Знаешь, кто сейчас состоит в любовниках у твоей каланчи? — возбужденно подпрыгивая на влажных плитках, голосила я. — Тот самый Вовчик, про которого ты сказала, что он голубой, а он оказался профессиональным киллером. Твой жених его приволок ко мне знакомиться, помнишь. Я с ним только что разговаривала по телефону, он сидит у твоей каланчи, а ее величество отдыхают на югах и завтра вернутся.

— Ты не перепутала? — недоверчиво спросила Мариша. — Он же сидит в тюрьме. И вообще, ты же с ним виделась всего несколько раз, а потом он проболтался тебе о своей профессии и ты от него сбежала.

— Это ничего не меняет, — настаивала я. — Все равно я на всю жизнь запомнила, как он тянет свое «алле». Ни один человек не сможет повторить, даже если вдруг ему и придет такая охота. Это точно он.

— Вряд ли он ее любовник, — продолжала сомневаться Мариша. — Тогда бы они вместе поехали отдыхать. А он сидит тут и ждет ее.

— Может быть, ему надо было вернуться раньше, поэтому он и сидит один. Но в любом случае они близки, я бы только близкому человеку разрешила жить у меня, пока меня нет.

— А я бы любого пустила, если бы он только пообещал не продавать мои вещи и не переклеивать обои.

— Но все равно, если он все это время находился в городе и в его распоряжении были ключи от твоей квартиры, то он становится подозреваемым номер один. Убийства — это же его профессия. Хоть в этом-то ты со мной согласна?! — в отчаянии взвыла я.

С этим Мариша была настолько согласна, что даже перестала мыть пол, бросила тряпку и принялась сдирать с себя свой вельветовый комбинезон с явным намерением куда-то идти.

— Куда это ты собралась? — осведомилась я.

— Как куда? В милицию. Буду жаловаться и требовать, чтобы они оградили меня от этого психа. У него там с моим бывшим благоверным какие-то разборки, а я страдай? Нет, спасибо.

Про разборки я слышала впервые, и мне это очень не понравилось. Кто его знает, может быть, он и против меня чего-нибудь имеет и, завершив с Маришей, начнет подкидывать трупы уже мне?

— Нельзя ли узнать поподробней? — попросила я.

— Сама толком ничего не знаю, потому и жила так спокойно. Год назад этого Вовку посадили, и в этом каким-то образом был замешан мой женишок, а у меня всегда своих дел по горло, чтобы выяснять про чужие. Да Мишка не больно-то и делился со мной, но все-таки мне удалось понять, что Вовку взяли после того, как он всадил пять пуль в одного толстосума, но так и не прикончил его. И были еще несколько провалов, мазилой этот Вовка был редким. В последний раз он умудрился попасть в задницу кому-то из своих же. Но кто был этот бедняга, мне Мишка так и не сказал, а потом мы с ним расстались, и я совершенно забыла про Вовчика. Все-таки я полагаю, что его сдали свои же, чтобы насолить ментам, пускай, мол, они теперь с ним возятся.

И потому я была совершенно уверена, что его выпустят не раньше чем через пару десятилетий, а он снова тут как тут. И что мне теперь делать?

— Но ты ведь ни в чем не виновата перед этим Вовкой, — попыталась утешить я ее.

— Конечно, не виновата! — прорыдала Мариша. — А только чего он тогда мне трупы таскает?

— Может, и не он?

— А кто? Он самый и есть.