С ней подруга. Да, подозрительная.
Не успела я прийти в себя от нанесенного оскорбления, как квартиру наводнили эксперты. Многие из них тут были во второй раз, и взгляды, которые они кидали на хозяйку этого страшного места, нельзя было назвать сочувствующими. Мне тоже досталась немалая толика подозрений. У нас подробно и явно не веря ни одному нашему слову выяснили, как мы провели утро, записали адрес Ленчика и многозначительно при этом переглянулись. Доронин даже позволил себе издевку, сказав:
— Поезжай, Петро, может быть, еще сумеете парня откачать. Хотя если судить по первым двум жертвам, то вряд ли.
— Да мы его не трогали! — возмутилась я. — Он сам на нас набросился вот с этой штукой.
Доронин осмотрел нож, выслушал наш пересказ Ленчиковой версии и тоже не поверил в нее.
— Чушь! — сказал он, — Какой дурак будет так глупо шутить? Признайтесь, что вы хотите ввести следствие в заблуждение.
— У нас алиби, — напомнила ему Мариша. — Мы все утро были вместе, а когда я уходила, то в квартире никого не было. В конце концов, я же не виновата, что они все приходят именно сюда. Я же не могу отвечать за их поступки, они взрослые люди.
И на вчерашний вечер я тоже смогу раздобыть алиби, если только тех ребят тоже не перестреляли.
На Доронина ее слова произвели весьма слабое впечатление, он упрямо ей не верил.
— Если вы такая невинная овечка, какой прикидываетесь, — сказал он, — то объясните мне, как пострадавшие попадают к вам в дом. Ключей при них не находится. А вы настырно уверяете, что, как бы ни торопились, дверь за собой всегда закрываете.
Как вы это объясните?
— Так и объясню, если бы я врала, то мне было бы выгодней сказать, что я не помню, закрывала я за собой дверь, уходя, или нет. А я говорю правду, но вы мне почему-то не верите.
— Послушайте, — выступила вперед я. — Хватит нас оскорблять своими неоправданными подозрениями. Лучше вам заняться отработкой нашего алиби, а оно у нас такое, что не подкопаетесь. Поверьте и проверьте, а мы пока можем посидеть под домашним арестом. Честное слово, мы никуда не денемся, хотя искушение велико.
Все-таки мужчины престранный народ, мне Доронин почему-то поверил и легко согласился с моим предложением, хотя смысла в нем было не больше, чем в Маришиных объяснениях. Тем не менее они ушли, предварительно избавив нас от трупа, за что лично я им была глубоко признательна. Соседей они опросили, но многих не оказалось дома, а те, которые были дома, ничего подозрительного не слышали и посторонних не видели.
— И что мы теперь будем делать одни? — спросила у меня Мариша, когда мы остались с ней наедине. — Ты, кажется, забыла, что я боюсь призраков, а значит, ни о каком домашнем аресте речи быть не может. Я немедленно отправляюсь к тебе и буду сидеть там до тех пор, пока эта история не прояснится.
Меня это в корне не устраивало. Я, конечно, люблю Маришу, но надо же и предел знать. А я подозревала, что совместная жизнь под одной крышей будет выходить за этот предел. Ну, месяц-другой я ее еще выдержу, а потом что прикажете делать? А если расследование зайдет в тупик, а призрак не исчезнет, мне так и жить вместе с ней? А если, чего доброго, к нам наведается еще и призрак сегодняшнего трупа?
Это же вообще кошмар и полное фиаско моей личной жизни. Нет, я на это не согласна.
— Никуда ты не пойдешь, — сурово сказала я ей. — Сейчас мы переоденемся в какое-нибудь старье и приступим к поискам затерявшейся пары ключей, про которые ты толком ничего не помнишь, но уверяешь всех, что помнишь.
— Я их искала и даже специально с этой целью сделала генеральную уборку, — начала было протестовать Мариша, но я ее живо оборвала:
— Знаю я, как ты делаешь уборки; Небось провела пару раз веником по шкафам да прошлась пылесосом по своему ковру, ну и, может быть, еще протерла поверхности столов. |