И снова толпа взревела. О да, они кипели от ярости. Почти такой же сильной, как ярость самого Батиста.

– Но я здесь, ваш унган, и я призываю лоа, чтобы они даровали нам свою мудрость. Я не оставил вас! И никогда не оставлю!

Он занес руку с мачете. Стальное лезвие сверкнуло в отблесках костра, и Батист резко опустил руку, вложив всю свою силу в быстрый и точный удар.

Кровь ударила фонтаном из горла жертвенного животного. Бык не успел издать ни звука. Земля покраснела и размякла, впитав жизненную силу быка, и животное быстро испустило дух. «Возможно, даже быстрее, чем на скотобойнях, – подумал Батист, – и наверняка с меньшими мучениями, благодаря снадобьям».

Он вытер мачете о бычий бок, опустил пальцы в горячую кровь и провел ими по лицу. Батист приглашающим жестом поднял руки, и люди Макандаля бросились обмазывать себя кровью, оставляя на теле отметины смерти, так поразившей их сердца.

Потом тушу быка зажарят на центральном костре, и мачете будут отрезать куски сочного вкусного мяса. Живые продолжат жить через смерть.

Но сначала Батист должен осуществить задуманный план.

Убедившись, что все измазали себя жертвенной кровью, Батист провозгласил:

– Я выпью зелье и попрошу лоа прийти ко мне. И они придут, как приходили раньше.

Разумеется, никакие духи не явятся Батисту, как они не являлись Макандалю, но каждый раз они видели занятные галлюцинации. Приготовленное зелье в больших дозировках приводило к смерти, в малых же действовало возбуждающе, но было безопасно.

Батист за долгое время стал настоящим мастером и точно знал, в каких дозировках и для чего использовать это зелье.

Он растер в пальцах несколько листочков особой травы, вдыхая свежий и острый аромат, который смешивался с запахом жертвенной крови, затем словно из воздуха извлек маленький флакончик с ядом. По толпе пробежал ропот. Батист сдержал улыбку. Его ловкие руки исполняли много искусных трюков.

Он поднял флакон над головой.

– Этой ночью, когда гибель Наставника еще свежа в нашей памяти, я посвящаю смерть этого могучего быка лоа геде! Кто придет, чтобы через меня явить вам свою мудрость? Кто расскажет, что делать людям Макандаля?

С этими словами он залпом выпил горькое содержимое флакона.

Сердце не успело сделать и трех ударов, как мир вокруг Батиста начал меняться. Цвета расплывались и мерцали, бой барабанов сотрясал воздух, хотя никто не стучал в них, и этот звук смешался с то ли мучительным, то ли восторженным криком. Шум нарастал, делаясь нестерпимым. Батист застонал и закрыл уши руками.

Наконец он понял, откуда шел этот ужасный звук – из его собственного сердца. Сердце лихорадочно колотилось и с ревом рвалось из груди.

Наконец оно вырвалось, раздирая плоть, и упало на землю ему под ноги – красное, пульсирующее, дымящееся от горячей крови. Пораженный ужасом, Батист посмотрел на дыру в груди.

«Это все яд. Я выпил слишком много яду. Теперь я умру».

Батиста охватил страх. Осознавая, что это лишь иллюзия, он все же протянул руку и поднял еще бьющееся сердце. Оно, словно рыба, выскользнуло из его окровавленных пальцев и запрыгало по земле, убегая от него.

«Такого со мной еще никогда не было. Видения…»

– Потому что это не видение, – раздался спокойный голос, полный той иронии, которую в равной степени можно было посчитать как жестокой, так и добродушной.

Подняв глаза, Батист увидел смеющийся скелет.

И закричал.

Он протер глаза, но, даже когда его зрение прояснилось, призрак никуда не исчез. Скелет начал меняться, оброс плотью, облачился в подобающие одежды и теперь походил на богатого плантатора – если бы у плантатора могли быть черная кожа и череп вместо головы.