Санитары кивнули и потащили Кэла, пусть не бережно, но осторожно, как она и просила.

– Вы тоже молодцы, – сказала София, обращаясь к Алексу и Самиа, своим ассистентам. – Как его состояние?

– На удивление хорошее, – ответил Алекс. – Крепкий парень. Все показатели хорошие. Но вы же знаете, в любом случае надолго его не хватит.

– Да, это было слишком интенсивное имитационное моделирование, особенно для первого раза, – согласилась София.

Кэл сейчас эмоционально опустошен и будет спать несколько часов. В их распоряжении достаточно времени, чтобы обработать полученную информацию. И София была готова приступить к работе немедленно.

– Можете пойти пообедать, – предложила она своим ассистентам. – Вернетесь, и мы продолжим работу.

Алекс и Самиа переглянусь. Они, как никто другой, знали своего босса и понимали, что София хочет сама кое в чем разобраться.

В конце концов, эту технологию, как теперь стало ясно, разработала именно София Риккин. И застывшую в центре зала огромную руку, и ее ранние версии, что находились в других центрах «Абстерго», разбросанных по всему миру.

Ассистенты кивнули и пообещали вернуться через час. Когда разошлись и остальные члены ее команды, София осталась наедине со своим любимым творением.

София родилась в тысяча девятьсот восьмидесятом году, когда Уоррен Видик, создатель первого «Анимуса», только начал серьезную работу над этим проектом. Софии нравилось думать, что она росла вместе с «Анимусом». Ранние модели представляли собой кресло или стол, где испытуемый лежал со специальным шлемом на голове, который считывал активность мозга и через его ДНК обеспечивал доступ к памяти предка. Записи имитационного моделирования выводились на экран компьютера.

Но София, чьими няньками в детстве были компьютеры, мечтала добиться большего. По ее мнению, необходимо было трехмерное моделирование, соответствующее реальным размерам и объемам, то есть наблюдатель должен был видеть события такими же, какими их видел подопытный. Требовалось создать виртуальную реальность, но на более высоком уровне, чем было доступно на тот момент.

Более того, ей хотелось вовлечь в процесс и тело испытуемого, чтобы он мог прожить события прошлого в активной, а не пассивной форме. София считала, что большинство ученых недооценивают преимущества кинестетической памяти. Она твердо верила: это создаст цепь положительной обратной связи. Если испытуемый будет совершать те же движения, что и его предок, например движение руки, позволяющее выдвинуть скрытый клинок, то они глубоко отпечатаются в его памяти.

«Это так очевидно», – сказала она своему отцу, когда они ужинали в одном из ресторанов Парижа. И хотя он скрыл свои эмоции под маской вежливой бесстрастности, она поняла: для него это совершенно не очевидно.

В прежних моделях использовали лишь часть предлагаемых Софией решительных перемен. И только эта, последняя, была воплощением всех ее идей.

София включила запись, чтобы повторно просмотреть ее. Она видела то, что видел Кэл, но не могла чувствовать то, что переживал он. И была этому рада. София никогда не испытывала желания оказаться в «Анимусе», хотя слышала, что новый директор Центра исторических исследований в Лондоне сделал это под нажимом тамплиеров высокого ранга.

Она просматривала эпизод, когда Кэл наклонился над Рамиресом и на мгновение застыл в ужасе и полном недоумении. Здесь она могла его потерять – в момент первого убийства. Но Кэл услышал, как она его окликнула, и остался в потоке памяти. И, ах, какой получился материал – ясный, четкий. А ведь для него это был первый эксперимент.