Они шли по коридору мимо санитаров в белом, мимо серых каменных арок, мимо трех деревьев – живых? искусственных? – не понять. Кэл понемногу начал привыкать к тому, что здесь странным образом сочетался строгий корпоративный порядок с творческой свободой, предметы из далекого прошлого со стерильностью настоящего.

И вместе с тем палитра холодно-голубого, серого и белого начинала ему надоедать. Он жаждал ослепительного солнца, волнующей острой желтизны и привкуса пыли на губах. Кэл не знал, влечет ли его Нижняя Калифорния, где оборвалось его детство, или выжженная солнцем Испания, просочившаяся в его сознание из воспоминаний Агилара.

Когда они повернули за угол, Кэл успел бросить взгляд на большой экран. Шли новости, и говоривший показался ему знакомым – аккуратно уложенные седые волосы, доброжелательное выражение лица и пронизывающий взгляд карих глаз. В бегущей строке он выхватил имя: «Алан Риккин, исполнительный директор „Абстерго индастриз“».

«Ах вот как, – подумал он, – похоже, у вас неограниченный бюджет, доктор София Риккин».

– Безусловно, возможны юридические последствия, – говорила тем временем София. – Но как только мои исследования завершатся, у нас не будет причин задерживать тебя здесь.

Кэл замедлил шаг, а потом остановился. София обернулась.

– И я смогу жить как прежде? – спросил он, желая убедиться, что правильно ее понял.

София улыбнулась и заложила за спину руки, ее глаза засветились, словно она собиралась вручить ему рождественский подарок.

– Сможешь начать новую жизнь. Так будет точнее.

С учетом того, что он здесь видел, Кэл готов был согласиться, что такое под силу «Абстерго». Новая жизнь. С чистого листа. Без ослепляющих приступов агрессии.

София указала на дверь, у которой они остановились.

– Ты хотел есть, – сказала она, всем своим видом показывая, что сама за ним не последует. Кэл пристально посмотрел ей в глаза, открыл дверь и вошел.

Стены большой комнаты были синевато-серого цвета, и в глаза Кэлу сразу бросилось зеркало, за которым, как он догадывался, находятся охранники и наблюдают за всем происходящим здесь. И в самой комнате тоже стояли двое, в разных углах. Они старались быть незаметными, но это им плохо удавалось. Помещение мало чем отличалась от тюремного помещения, каких Кэл повидал немало.

Но обстановка была все же лучше. Здесь располагались тренажеры, двое мужчин по очереди забрасывали мяч в кольцо. Раздавались характерные звуки: ка-пок, ка-пок – это играли в пинг-понг.

И еще он слышал… щебет птиц. И богатство зелени – кустарники и деревья, обычные и фруктовые.

При мысли о еде в животе заурчало. Несмотря на сильный голод, Кэл никак не мог успокоиться, даже в этой приятной обстановке, продолжая стоять у зеркальной стены и всматриваться в нее.

Кто-то подошел к нему сзади. Это был чернокожий с аккуратно подстриженной белой бородкой, с которым Кэл «познакомился» в первый день. Это он подстрекал Кэла прыгнуть вниз.

Сейчас он улыбался и стоял подчеркнуто прямо, держа одну руку за спиной, как метрдотель. Он сделал два шага назад и широким жестом обвел несколько столов, придвинутых друг к другу.

– Ну и как вам у нас, сэр? – спросил он. Кэл посмотрел на мужчину, который похлопал по пустому месту на скамейке. – У нас здесь меню со свободным выбором блюд, но я рекомендую цыпленка.

Посмотрев ему прямо в глаза, Кэл направился на свободное место. Напротив сидел старик азиатской внешности с седыми волосами, заплетенными в длинную тугую косу. Он не обратил на Кэла никакого внимания.

Подошла молодая санитарка с приятным голосом и такими же приятными манерами, ее волосы были собраны в аккуратный пучок.