|
Несмотря на перчатки, Михаил Семенович без труда обращался с ней. Ему потребовалась лишь минута, чтобы сфотографировать новые страницы дневника, после чего он перемотал пленку и достал из камеры кассету, которую положил в карман. Затем, по‑прежнему не снимая перчаток, он убрал камеру в тайник, подошел к окну и соответствующим образом раздвинул шторы. Он был очень осторожным человеком. При внимательном осмотре наружной двери, ведущей в его квартиру, будут обнаружены царапины вокруг замка, убедительно демонстрирующие, что его открывал отмычкой настоящий эксперт. Вообще‑то эти царапины могли быть сделаны кем угодно. Когда подтвердится, что его доклад находится в Вашингтоне – это покажут черные отпечатки шин на определенном участке обочины, – Михаил Семенович вырвет страницы из дневника, принесет их в кармане в министерство, положит в мешок и лично уничтожит в печи. Двадцать лет назад газовая печь для сожжения лишних секретных документов была установлена в подвале министерского здания под его наблюдением,
Закончив работу, полковник Михаил Семенович Филитов снова посмотрел на фотографию Елены и спросил ее, правильно ли он поступил. Но Блена только улыбалась, глядя на него, как всегда. Миновало столько лет, подумал он, а прошедшее все еще тревожит меня. Он покачал головой. Дальше последовала заключительная часть ритуала. Михаил Семенович ел хлеб и колбасу вместе со своими давно погибшими товарищами времен Великой Отечественной войны, но не мог заставить себя спросить тех, кто погиб, защищая Родину, оправдывают ли они его измену. Ему казалось, что старые товарищи поймут его даже лучше, чем Елена, но все‑таки не решался спросить их. Выпитая бутылка водки тоже не давала никакого ответа, но по крайней мере от спиртного призраки куда‑то исчезли. Он с трудом встал из‑за стола и вскоре после десяти часов повалился в постель, не выключая света в гостиной. Едва пробило одиннадцать, по широкому бульвару, на который выходили окна квартиры Филитова, проехал автомобиль, и голубые глаза мужчины, сидящего за рулем, посмотрели на освещенные окна. На этот раз в машине сидел Эд Фоули. Его внимательный взгляд проверил положение штор. По пути домой Эд оставил еще один тайный знак. Проверять их будет московский рабочий, занимающийся уборкой мусора. Все эти знаки были незаметными – вроде пометки мелом на фонарном столбе, но все вместе они дадут команду группе, занятой передачей информации, находиться завтра на предписанных им местах. На рассвете еще один сотрудник ЦРУ, работающий в американском посольстве в Москве, осмотрит оставленные ночью знаки, и в случае сигнала тревоги сам Фоули распорядится отменить намеченную операцию. Хотя его работа была весьма напряженной, кое‑какие ее аспекты, связанные с ней, казались Эду Фоули забавными. Так, русские сами облегчили его задачу, поселив «Кардинала» в здании, выходящем на оживленный бульвар. Далее, так феноменально запутав ситуацию с новым зданием американского посольства, они лишили его сотрудников возможности жить в специально отведенном им доме и вынудили, тем самым самого Фоули или его жену каждый вечер проезжать по этому бульвару. Наконец, русские с такой радостью приняли их старшего сына в свою хоккейную команду. Вот без этого он будет скучать после отъезда отсюда, подумал Фоули, вылезая из машины. Теперь детский хоккей нравился ему больше бейсбола. Ну что ж, остается играть в футбол, решил Эд. Ему не хотелось, чтобы его сын играл в американский футбол. Слишком много детей получали тяжелые травмы в этой игре, да и мальчик был невысоким. Но все это в будущем, а Эду нужно беспокоиться в первую очередь о настоящем. Разговаривать в квартире следует с большой осторожностью, тщательно выбирая слова. Каждая комната в каждой квартире, занятой американцами, содержит больше микрофонов, чем муравьев в муравейнике, однако на протяжении этих лет Эд и Мэри‑Пэт привыкли жить в прослушиваемой квартире и даже шутили над этим. Войдя в прихожую и повесив пальто, Эд поцеловал жену и одновременно пощекотал ей ухо. |
