Изменить размер шрифта - +
Однако через десять лет решать эту проблему будут другие. Среди них, несомненно, окажется Райан. – Я отправлю его туда завтра. Может быть, нам повезет и с Душанбе. Фоули сумели сообщить «Кардиналу», что это место очень нас интересует.

– "Кардиналу"? Хорошо.

– Но если что‑то случится...

– Господи, надеюсь, что он проявит осторожность, – кивнул Грир.

«После смерти Дмитрия Федоровича Министерство обороны уже не то, что раньше», – писал левой рукой в своем дневнике полковник Михаил Семенович филитов. Он привык просыпаться рано и сейчас сидел за столетним дубовым столом, который его жена купила незадолго до смерти – когда это было? Тридцать лет назад, вспомнил Михаил Семенович. Тридцать лет исполнится в феврале. На мгновение он закрыл глаза. Тридцать лет.

Не проходило и дня, когда он не вспоминал бы свою Елену. Ее выцветшая от времени фотография в потускневшей серебряной рамке стояла перед ним на столе. Видно, у него не находилось времени почистить рамку, а приглашать домработницу он не захотел. На фотографии была молодая женщина со стройными мускулистыми ногами и руками, поднятыми над чуть склоненной набок головой. На круглом славянского типа лице играла широкая, приветливая улыбка, как нельзя лучше передававшая радость, которую испытывала Елена, танцуя в балете Кировского театра,

Полковник улыбнулся, вспомнив первое впечатление молодого командира, попавшего на спектакль в награду за то, что техническое состояние его танка было лучше всех других танков дивизии. Как им это удается? Девушки стоят на кончиках пальцев, словно на остроконечных ходулях! В детстве он расхаживал на ходулях, но как можно при этом танцевать, да еще так грациозно! И тут она улыбнулась красивому молодому командиру, сидевшему в первом ряду. На мгновение их взгляды встретились. Он подумал, что это просто мимолетное соприкосновение взглядов, но что‑то изменилось в ее улыбке, и он понял, что в этот миг она улыбалась не залу, а только ему одному. Пуля, попавшая в сердце, произвела бы на него меньшее впечатление. Михаил Семенович не помнил, что было дальше, – до сего дня он не знал даже, что это был за балет. Он ерзал в кресле, соображая что же предпринять дальше. Лейтенант Филитов уже проявил себя многообещающим командиром‑танкистом, и жесточайшие сталинские чистки командирского корпуса открывали ему широкую дорогу и давали огромные возможности. Он писал статьи по тактике танкового боя, участвовал в боевых маневрах и упрямо боролся против ложных «уроков» Испании с уверенностью человека, рожденного быть танкистом.

Но как поступить сейчас? – спрашивал он себя. В Красной Армии не обучали общению с балеринами. Это была не какая‑то крестьянская девушка, так уставшая от работы в колхозе, что готова отдаться кому угодно, а особенно молодому командиру, который мог навсегда избавить ее от всех забот. Михаил Семенович все еще со стыдом вспоминал увлечения молодости – не то чтобы в то время он считал их чем‑то постыдным, – когда звание лейтенанта помогало ему затаскивать в постель всякую понравившуюся ему девушку,

Но ведь я даже не знаю, как ее зовут, подумал он. Что же мне делать? И туг. разумеется, он приступил к решению этой проблемы, как к боевой операции. Едва закончился спектакль, он пробился в туалет, где вымыл лицо и руки, а остатки грязи из‑под ногтей удалил перочинным ножиком. Пригладив короткую прическу, лейтенант, словно перед смотром, окинул критическим взглядом свой мундир, стряхнул пыль, снял пушинки, затем, отойдя подальше от зеркала, убедился, что его сапоги начищены до блеска, как и полагается командиру. Он не заметил, что остальные находившиеся здесь мужчины наблюдают за ним с едва скрытыми улыбками, догадавшись, чем вызваны столь тщательные приготовления, и желая молодому танкисту удачи, хотя и чуть завидуя ему. Убедившись, что все в порядке, Миша вышел из театра и справился у швейцара, где находится служебный вход, ведущий за кулисы.

Быстрый переход