Убедившись, что все в порядке, Миша вышел из театра и справился у швейцара, где находится служебный вход, ведущий за кулисы. Это обошлось лейтенанту в один рубль. Вооружившись нужной информацией, он обошел здание театра и открыл дверь служебного входа. Там его встретил второй швейцар – бородатый старик в пиджаке с отличиями за службу революции на груди. Миша ожидал, что старик пойдет ему навстречу, как военный военному, но тут же убедился, что старый швейцар смотрит на балерин как на собственных дочерей и отнюдь не считает их девками на утеху молодым командирам. Миша подумал было о взятке, но верно оценил обстановку и не оскорбил старика предложением денег, как своднику. Вместо этого лейтенант рассказал швейцару, спокойно и искренне, что влюбился в балерину, имени которой не знает, и хочет только одного – встретиться с ней.
– Зачем? – холодно спросил старик.
– Отец, она мне улыбнулась, – ответил Миша с благоговейным трепетом.
– Значит, ты влюбился. – Эти слова прозвучали как обвинение, но в следующее мгновение на лице старого швейцара появилось задумчивое выражение. – И ты не знаешь, кто она?
– Она была вместе с другими балеринами, она не солистка. Как их называют – кордебалет! Я запомню ее лицо на всю жизнь. – Миша уже запомнил его.
Швейцар окинул командира внимательным взглядом. Лейтенант был статен и молол, и мундир сидел на нем как влитой. Этот молодец, подумал старик, явно не из самодовольных свиней из НКВД, от которых несет водкой – Он – армейский командир и к тому же красавец.
– Товарищ лейтенант, считайте, вам повезло. И знаете почему? Вам повезло – ведь и я когда‑то был молодым, и хотя сейчас состарился, все еще помню те годы. Девушки начнут выходить из театра минут через десять. Становитесь вот сюда – и ни слова.
Ждать пришлось минут тридцать. Девушки выходили парами или группками по трое или четверо. Мимо спешили и танцовщики, и Миша подумал о них – что обычно думают военные о мужчинах, выступающих в балете. Он чувствовал себя оскорбленным из‑за того. что такие мужчины держат за руки прелестных девушек, но овладел собой. Когда распахнулись двери, внезапный свет, выплеснувшийся в почти полную темноту переулка, ослепил его, и Миша едва не упустил девушку, которая без грима выглядела совсем по‑другому.
Он увидел ее лицо и попытался определить, принадлежит ли оно той самой балерине, с хладнокровием, превосходящим даже то самообладание, которое он потом проявил под огнем немецких пушек.
– Вы сидели в кресле номер двенадцать, – произнесла девушка еще до того, как молодой лейтенант собрался с духом и заговорил. Боже, промелькнула у него мысль, у нее есть голос!
– Да, товарищ балерина, – запинаясь, пробормотал он,
– Вам понравился спектакль, товарищ лейтенант? – с застенчивой и одновременно кокетливой улыбкой спросила она.
– Очень! – Что он еще мог ответить?
– Мы не так часто видим в первом ряду красивых молодых командиров, – заметила девушка.
– Меня премировали билетом в театр за образцовое исполнение своих обязанностей. Я – танкист, – с гордостью сказал он. Она назвала меня красивым!
– А у товарища танкиста есть имя?
– Да, я – лейтенант Михаил Семенович Филитов.
– А меня зовут Елена Макарова.
– Для такой тоненькой девушки сейчас очень холодно на улице. Поблизости нет ресторана?
– Ресторана? – Она рассмеялась. – Вы часто бываете в Москве?
– Моя дивизия расквартирована в тридцати километрах отсюда, но я редко приезжаю в город, – признался он,
– Товарищ лейтенант, даже в Москве мало ресторанов. |