Майор посмотрел на часы и задумался.

– Если график такой же, как в Кабуле, то через час – смена караула. Те, кто несет службу сейчас, устали и замерзли, а сменившие их еще не до конца проснулись. Лучше всего нанести удар именно в это время.

– Желаю удачи, – просто сказал Лучник. Они обнялись.

– ... Почему должны мы избегать битвы во имя Аллаха, когда нас и наших детей изгнали из наших жилищ?

– И когда они показались перед Джалуитом и его войсками, то сказали: «Господи наш! Пролей на нас терпение, и укрепи наши стопы, и помоги нам против людей неверных!»

Это была цитата из Корана, и ни одному из них не показалось странным, что отрывок на самом деле говорит о битве между израильтянами и филистимлянами. Мусульмане были знакомы с Давидом и Саулом и делом, за которое они сражались. Майор еще раз улыбнулся и вернулся к своим людям.

Лучник повернулся и дал знак группе ракетчиков. Двое положили на плечи «Стингеры» и последовали за своим командиром, который начал взбираться по горному склону. Еще одна возвышенность, и теперь они смотрели на караульные вышки сверху вниз. Лучника удивило, что с этой позиции были видны сразу три вышки, и он распорядился, чтобы сюда доставили третий «Стингер». Он проинструктировал каждого ракетчика и вернулся к главной группе. В руках ракетчиков искатели цели на трубах «Стингеров» уже пели свою смертоносную песню. Караульные вышки обогреваются внутри – а «Стингеры» ищут только тепло.

Далее Лучник распорядился передвинуть поближе минометы – ближе, чем ему хотелось бы, но плохая видимость играла на руку не только моджахедам. Он следил за тем, как рота под руководством майора начала спускаться налево, растворяясь в снежной завесе. Они нанесут удар по самой лазерной установке, тогда как Лучник и его восемьдесят человек обрушатся на жилые здания. Теперь наступила их очередь. Лучник прошел с ними вперед и остановился, когда риск стал слишком велик, у того самого места, где свет прожекторов уже проникал сквозь снежную пелену. Он поднял голову и увидел закутанного в шубу часового с вырывающимися изо рта белыми облачками пара. Еще десять минут. Лучник достал рацию. У них было всего четыре рации, и до сего момента они не решались пользоваться ими, опасаясь, что русские могут обнаружить их.

Нам не следовало отказываться от собак, подумал Бондаренко. После того как я обоснуюсь здесь, первое, что я сделаю, – это верну собак. Он обходил территорию объекта, наслаждаясь морозной погодой, падающим снегом и стараясь привести в порядок свои мысли в спокойной атмосфере высокогорья. Да, здесь понадобится многое изменить. Нельзя преуменьшать роль настоящего солдата. Генерал Покрышкин слишком полагался на разработанную для него систему охраны, а войска КГБ слишком ленивы. Например, по ночам они не патрулируют территорию. Слишком опасно на такой местности, заявил их командир, наши дневные патрули обнаружат всех, кто пытается слишком приблизиться к объекту, караульные вышки оборудованы приборами ночного видения, а остальная территория объекта освещается прожекторами. Но приборы ночного видения теряют восемьдесят процентов своей эффективности при такой, как сегодня, погоде. Что, если сейчас на нас готовится напасть группа афганцев? Первое, что я сделаю, твердо решил Бондаренко, свяжусь с полковником Николаевым в штаб‑квартире спецназа и сам проведу учебный штурм этого объекта, чтобы показать идиотам из КГБ, насколько они уязвимы. Он посмотрел на холм. Там стоял часовой из войск КГБ с автоматом, перекинутым через плечо, он размахивал руками, чтобы не замерзнуть, – ему понадобится четыре секунды, чтобы снять с плеча автомат, поставить его на боевой взвод и прицелиться. Четыре секунды, и последние три он будет уже мертв, если там, в снежной пелене, скрываются достаточно опытные боевики.