– Она хочет, чтобы вы высушили и выгладили ее вещи, шкипер, – перевел Кларк и расхохотался. – Это и есть наши новые гости. Госпожа Герасимова и ее дочь Катрин,

– И что же в них особого? – спросил Манкузо.

– Мой отец – глава КГБ! – сообщила Катя.

Капитан едва не выронил переданную ему мокрую одежду.

– Нас сопровождают, – заметил второй пилот. Самолеты приближались справа, на них сверкали проблесковые огни. Пара истребителей‑перехватчиков. – Сближаются очень быстро.

– До побережья двадцать минут лета, – сообщил штурман. Пилот уже давно заметил впереди береговую черту.

– Черт побери! – выругался полковник фон Эйк. Истребители промчались меньше чем в двух сотнях ярдов по высоте, чуть больше по горизонтали. Через мгновение VC‑137 подбросило на их выхлопных газах.

– Внимание управления воздушно‑диспетчерской службы, говорит американский самолет ВВС рейс номер девять‑семь‑один. Мы едва не столкнулись в воздухе с неопознанными самолетами. Что там происходит, черт побери!

– Дайте мне поговорить с советским офицером! – послышался чей‑то голос. Он явно принадлежал не авиадиспетчеру.

– Я являюсь командиром этого самолета и лично веду все переговоры, – ответил полковник фон Эйк. – Мы летим на высоте одиннадцать тысяч шестьсот метров, курс два‑восемь‑шесть. Это тот курс, который стоит в нашем полетном плане, в выделенном нам воздушном коридоре. У нас неисправна система электропроводки. Нам вовсе ни к чему, чтобы какой‑то безумный летчик‑истребитель играл с нами в пятнашки. Это американский самолет с дипломатической делегацией на борту. Вы что, хотите начать третью мировую войну? Прием.

– Девять‑семь‑один, вам было приказано вернуться!

– Нет! У нас неисправна система электропроводки, и мы не можем, повторяю, не можем выполнить приказ. Мой самолет летит без ходовых огней, и эти сумасшедшие МиГи едва не столкнулись с нами. Вы что, пытаетесь убить всех нас? Прием.

– Вы похитили советского гражданина и должны вернуться в Москву!

– Прошу повторить, плохо слышу, – попросил фон Эйк.

Но капитан не мог сделать этого. По профессии истребитель‑перехватчик – его поспешно перебросили в Энгури, последний авиадиспетчерский пост на советской территории, проинструктировали и приказали заставить повернуть обратно американский самолет, – он понял, что ему не следовало говорить то. что он только что произнес.

– Но вы обязаны остановить этот самолет! – крикнул генерал КГБ.

– Тогда все просто. Я прикажу своим МиГам сбить его! – ответил капитан таким же тоном. – Вы отдаете мне такой приказ, товарищ генерал?

– У меня нет такой власти. Вы должны остановить этот самолет.

– Это невозможно. Мы можем сбить его, но не можем остановить.

– Хотите, чтобы вас расстреляли? – спросил генерал.

– Где он сейчас? – спросил своего ведомого пилот советского истребителя. Они видели самолет лишь один раз, и то на одно ужасное мгновение. Они могли преследовать вторгшийся самолет – вот только он уходил из советского воздушного пространства и вообще‑то не вторгался сюда, это знали оба, – с помощью радиолокатора и могли сбить его ракетами, наводящимися на цель радаром, но сближаться с целью в темноте... Даже при относительно светлой ночи цель продолжала полет без опознавательных огней, и отыскать ее – означало рисковать тем, что американские летчики‑истребители в шутку называли «лиса‑четыре» – столкновение в воздухе, быстрое и впечатляющее, после которого никто не остается в живых.