– Могу спросить, какая именно? – спросил Марко.

– Контроль над вооружениями. Мне поручена координация разведывательных аспектов при ведении переговоров. Вылетаем в январе.

– В Москву?

– Да, там состоится предварительное совещание – утверждение повестки дня и прочая техническая работа. А как вы?

– Комитет по новым техническим разработкам на Багамских островах. Солнце и песок. Смотрите, какой у меня загар. – Рами‑ус усмехнулся. – Каждые два‑три месяца прилетаю в Вашингтон. И сейчас лечу обратно через пять часов. Мы работаем над проблемами уменьшения шума. – Еще одна улыбка. – Совершенно секретно.

– Отлично! Давайте поужинаем у меня дома. Я ведь приглашал вас тогда и все еще не выполнил своего обещания. – Джек вручил ему визитную карточку. – Здесь указан номер моего телефона. Позвоните мне за несколько дней до вылета, и я обо всем договорюсь в управлении. – Райан знал, что Рамиус и его офицеры находятся под строжайшей охраной службы безопасности ЦРУ. Просто удивительно, подумал Джек, что до сих пор никто не узнал о происшедшем. Ни один представитель средств массовой информации ничего не пронюхал, и если безопасность обеспечивается действительно так эффективно, возможно, и русские ничего не подозревают о судьбе своей ракетной подводной лодки «Красный Октябрь». Сейчас она поворачивает на восток и проходит над туннелем Хэмптон‑Роудс. Примерно через час после этого лодка погрузится и направится на юго‑восток. Джек покачал головой.

Его печаль, связанная с судьбой субмарины, сдерживалась при мысли о ее предназначении. Он вспомнил свою реакцию, когда год назад вошел в ракетный отсек подводной лодки, первый раз оказавшись так близко к этим ужасным предметам. Джек соглашался с тем, что ядерное оружие сохранило мир на планете – если действительно можно назвать положение на земле миром, – но подобно большинству людей, задумывающихся над этим вопросом, он надеялся, что найдется какой‑нибудь способ получше. Ну что ж, по крайней мере в мире станет одной атомной ракетной субмариной меньше, станет меньше на двадцать шесть баллистических ракет и сто восемьдесят две ядерные боеголовки. Со статистической точки зрения – не слишком много, сказал себе Райан.

И все‑таки это начало.

В десяти тысячах миль к востоку и на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря проблема заключалась в погоде, которая не соответствовала времени года. В Таджикской Советской Социалистической Республике ветер дул с юга, принося с собой влагу Индийского океана, падающую вниз в виде неприятной холодной измороси. Скоро наступит зима, настоящая зима, всегда приходящая рано в эти края, обычно сразу после раскаленного душного лета, и все, что сыплется с неба, будет холодным и белым.

Рабочими здесь были главным образом молодые усердные комсомольцы. Их привезли сюда, чтобы они оказали помощь в завершении строительства проекта, начатого в 1983 году. Один из них, аспирант Московского государственного университета, заканчивающий работу над диссертацией по физике, вытер мокрое от дождя лицо и выпрямился, чтобы расправить усталую спину. Разве так следует использовать многообещающего молодого инженера, подумал Морозов, Вместо того чтобы вести геодезические изыскания и таскать этот теодолит, он мог бы сейчас в лаборатории заниматься конструированием лазеров. Однако ему хотелось стать, наконец, полноправным членом КПСС, а главное – избежать службы в армии. Учеба в аспирантуре, откладывавшая призыв, вместе с активной комсомольской работой – на это возлагались немалые надежды.

– Ну что там у тебя? – Морозов обернулся и увидел одного из инженеров‑строителей. Он вспомнил, это тот самый, что считал себя специалистом по бетонным работам.

– По моему мнению, точка выбрана правильно, товарищ инженер.