Пообещал разбойник и снова начал грызть верёвки. Ариец удивлённо заворчал — дерзость и смелость разбойника вызвали в нём волну восхищения. Давненько он не встречал таких мужчин. С тех пор как покинул Арию. Что-то было в парне от северян и арийцев сразу. Только слишком хлипкий, да и в лесу совсем как котёнок. Но ещё молод. Это важное достоинство, при наличии смелости и крепкой воли. Лет через десять, при умелом наставнике, такой сможет сравниться с 16-ти летними арийцами. Хотя бы частично. Не в силе, конечно, тут все мелковаты, такие уж уродились, но в умении сражаться, точно есть все шансы сравниться.

Арагон не стал мешать разбойнику, разгрызать верёвку. Он с любопытством ждал, что станет делать разбойник, освободившись от пут. Он сам, да и любой сын Славного города, не стал бы терять время на освобождение от оков, завидев противника — что бы убить, не обязательно иметь свободные руки. Люди хрупки, а кругом полно оружия — любой камень или ветка, может им стать. Понимая, что перед ним дикарь, не знавший таких простых истин, ариец решил не обращать внимания на глупое поведение с попыткой, прежде всего, освободиться от пут. Пусть. Куда интереснее, что он станет делать, когда освободится.

Честно говоря, Арагон ожидал, что парень пустится наутёк и приготовился запустить в него суковатой палкой, валявшейся рядом. Ещё раз оглушит, да заново свяжет. Но разбойник повёл себя совсем не так, он вновь заставил арийца уважительно кивнуть, да поворчать маленько.

Едва путы ослабли, смуглолицый парень воскликнул радостно, рывком разорвал верёвки и, подхватив с земли свой коротенький меч, кинулся на арийца.

Арагон кивнул бесчувственному телу, распластавшемуся на земле — смуглая рука, всё ещё сжимала рукоять меча. По челюсти расплывалась синева. Долго болеть будет. Не слишком он сильно его? Проверил дыхание, вроде живой. Второй всё ещё не очнулся и, подумав, Арагон привязал к дереву обоих. Верёвок больше не было, так что на её роль пошло вьющееся растение. Его бы, такая верёвка растительная, не смогла бы удержать, на этих, возможно, её хватит. По крайней мере, на часок. Больше ему и не надо. Расспросит с пристрастием, а там посмотрим.

В этот раз первым пришёл в себя второй разбойник. Тоже молодой, раньше сильно похожий на своего собрата, а теперь заметно отличавшийся — у первого кровоподтёк на пол лица разошёлся, теперь различать их стало намного проще.

— Чё это, а? — Подёргался в верёвках, поднатужился, разорвать не смог. Шумно вздохнув, прищурившись, глянул на арийца, сидевшего напротив, на корточках. — Слышь, я тебя убью же. Лучше счас прям верёвку режь, да беги, пока шея цела.

Арагон восхищённо ударил кулаком по земле и ворчать шумно стал.

— Ты это, слабоумный чтоль? — Недоумённо хмурясь, сказал разбойник. — Так это, так и быть. Режь верёвку и топай куда топал. Догонять не стану. Значит, в знак уважения, что ты такой дурной, да ловкий. Знатно снял нас с лесины. Хвалю. Ты это, давай уже, режь верёвки.

Арагон выпрямился, сверкая глазами — какие люди! Как будто в них души павших Тарцев!

Тут он расширил глаза и отступил на шаг назад — а что если и правда? Вдруг, павшие воины Тара, нашли новые тела тут, на границе кочевий смуглокожих воителей степи? Вон и сами они смуглые, хотя черты лиц и склад фигур, больше имперцев напоминают. По словам вампира, крестьяне рассказывали о разбойника Пущи, не только как о бандах, принимающих в свои ряды любое отребье из любой земли, без лишних вопросов. Основу этого лихого люда, всегда составляли потомки местных крестьян, рождённые от диких степняков — последствия одной из давних и, полностью провалившихся, попыток наступления на степь. Крестьян расселили на плодородных окраинах степи, подле леса.