— Я как раз собирался варить кофе. Хочешь?

— Из твоего древнего перколятора? С удовольствием.

— Как учеба? — спросил он, суетясь вокруг потрепанного аппарата.

— Мне нравится. Я тебе говорила, что начала готовиться к студенческому чемпионату по пентатлону, который будет в следующем году?

— А, благородный пентатлон, спорт мифологического Ясона, прославленный Аристотелем. Метание диска, в котором не было равных Персею. Благородное искусство борьбы. — Мэтт умолк. — Хотя, должен заметить, немного грубовато. Ты уверена…

Хлоя рассмеялась.

— Со времен Древней Греции кое-что изменилось, папа. От борьбы, метания диска и копья отказались много веков назад. Теперь в пятиборье входят кросс, плавание, конкур, фехтование и стрельба.

Лицо Мэтта вытянулось.

— Вам доверяют огнестрельное оружие?

— Всего лишь пневматический пистолет.

— Милая, почему обязательно стрелять? В этом мире оружие всегда приносило беду. Этому учит нас история.

— Если бы ты его видел, — вздохнула Хлоя, — то убедился бы, что это всего лишь спортивный пистолет. Никакой опасности, клянусь. Только если ты бумажная мишень. Тогда берегись, особенно если к барьеру выхожу я. Как-нибудь покажу тебе.

— Просто я за тебя беспокоюсь.

— Не волнуйся, папа.

Мэтт протянул ей кофе.

— Ладно. Похоже, тебе очень нравится. Значит, никаких сожалений?

— О том, что я выбрала Англию? Ни тени. Я была просто обязана приехать сюда, чтобы видеться с тобой, ведь так?

Мэтт улыбнулся.

— Мать давно тебе не писала?

— С тех пор, как сделала последнюю подтяжку лица.

— Боже, — поморщился Мэтт. — Которую по счету?

— Знаешь, мне кажется, Берни уже начал втайне от нее навещать своего бухгалтера. Если так будет продолжаться, мать обанкротит этого сукиного сына. И поделом. — Хлоя принялась расстегивать вещмешок. — Послушай, папа, на самом деле сегодня я специально приехала, чтобы кое-что тебе показать. Нашла в Румынии. Вот. Это осколки, но думаю, тебе будет любопытно.

Отец уже осторожно разворачивал фрагменты. Он освободил место на письменном столе, подвинул яркую лампу и принялся внимательно их рассматривать; тем временем Хлоя рассказывала, как наткнулась на них у подножия горы.

— Понятия не имею, что это такое, — заключила она.

Мэтт раскладывал фрагменты на столе.

— Совершенно очевидно, что все они принадлежат одному и тому же предмету. Потрясающе. Старому — тут нет сомнений. Очень старому.

— Я подумала, что лучше тебя никто не разберется, что это такое.

— Пока ничего не могу сказать. Потребуется некоторое время, чтобы правильно сложить их. Но рискну предположить, что перед нами какой-то крест. Взгляни на этот кусок. Видишь, как поперечина креста соединяется с фрагментом внешнего круга? Типичный кельтский стиль.

Мэтт вдруг вскочил, подошел к одному из забитых книгами шкафов, скользнул взглядом по корешкам и вытащил один том. Хлоя улыбнулась, наблюдая, как он энергично перелистывает страницы. «Уже зацепило», — подумала она.

— Нечто вроде этого, — Мэтт повернул книгу, чтобы дочь могла видеть рисунок.

— Красивый, — кивнула Хлоя. Потом провела пальцем по полустертым надписям. — А эти значки? Ребекка говорит, что они похожи на древние руны.

— Несомненно, какая-то древняя резьба. Строго говоря, все известные образцы так называемых «кельтских» рун на самом деле имеют скандинавское или германское происхождение, и поэтому… — Мэтт вдруг умолк и, нахмурившись, принялся поглаживать кончиками пальцев гладкую, прохладную поверхность кремового цвета.