Смех усилился.

— Это одно из многих имен, под которыми мы известны в истории твоей расы. Мы населяем эту землю уже много веков и тысячелетий, питаясь кровью людей. Низшие существа, подобные тебе, всегда боялись нас. Но в тебе я почти не чувствую страха. Я знаю, что ты восхищаешься нами. Скажи, человек, каково твое самое заветное желание?

Эш опустился перед ним на колени.

— Я хочу быть таким, как вы. Я хочу этого больше всего на свете.

— Похоже, теперь все хотят стать как мы, — усмехнулась Кали.

— Встань, встань, — раздраженно сказал Габриэль. — Разве можно винить несчастного слабого смертного в том, что он хочет достичь совершенства? Так я и думал. Мы, и только мы, единственные в этом мире можем исполнить твое желание — и исполним. Ты обретешь силу, обретешь бессмертие, обретешь богатство и комфорт, которые превосходят самые смелые твои мечты. Но такая привилегия не дается просто так. Ты должен ее заслужить, выполнив для нас кое-какую работу. Даю слово благородного вампира: если добьешься успеха, то будешь принят в наш круг. Обращен, как выражаетесь вы, люди. Но если потерпишь неудачу, то умрешь самой ужасной смертью, какая только выпадала на долю человека.

— Я все сделаю. — Эш весь дрожал от возбуждения. — Скажите что. Клянусь, я вас не подведу.

Габриэль улыбнулся.

— Хорошо. Очень хорошо. Но прежде чем поручить тебе эту миссию, я должен убедиться, что ты способен справиться с задачей. Насколько я понимаю, ты умеешь обращаться с холодным оружием?

— Я люблю убивать людей мечом, — сказал Эш.

— Похвально. Выдающееся оружие, принадлежность рыцарской эпохи. — Габриэль шагнул к красной бархатной портьере, укрывавшей плоский участок разрушенной стены. Он сдернул портьеру, открыв длинный и широкий меч в потертых ножнах из коричневой кожи. — Вот что я для тебя выбрал. И убежден, что не ошибся.

У Эша дернулся уголок рта. Он подошел к тому месту, где лежал меч, и, дождавшись кивка Габриэля, взял его в руки и извлек из ножен тяжелый, украшенный гравировкой клинок. Обоюдоострое лезвие было острым как бритва — Эш провел пальцем по кромке, оставив капельку крови. Рукоятка поставленного на землю меча доходила ему почти до груди.

В тюрьме Эш очень скучал по своей дешевой копии. Теперь нет. Это настоящее оружие, и Эш точно знал, что им убивали: в лунном свете на лезвии были видны темные пятна, которые остаются на стали, если с нее быстро не стереть кровь.

Эш буквально влюбился в меч. Он несколько раз взмахнул клинком, оценивая его вес и балансировку.

— Я решил, что он тебе понравится, — сказал Габриэль, довольный тем восторгом, который читался на лице Эша. — Это меч немецкого палача восемнадцатого века. Надпись гласит:«Wenn ich das Richtschwerdt wohle Gott gnad der armen Seele, 1709». Приблизительный перевод звучит так: «Да упокоит Господь душу того, на кого я обрушиваю этот меч справедливости». — Габриэль улыбнулся. — У меня нет времени на людские предрассудки. Есть Бог или нет, но этот меч сослужит нам службу.

Лилит стала терять терпение. Она раздраженно взмахнула саблей, срезав несколько сорняков.

— Не тяни, брат. Мы все ждем.

— Вы хотите, чтобы я дрался.

— Один на один, — промурлыкала Лилит. — Со мной.

— И пусть победит сильнейший, — прибавила Кали. Лилит проигнорировала ее.

Бакстер Барнетт, уже полностью оправившийся от удара саблей и лишь немного обиженный, презрительно фыркнул:

— Человек против вампира? Не смешите меня. Должно быть, ты шутишь, Гейб.