– В запарке промахнулся, – быстро шепнул Орлов Илье.

Он слушал женщину с большим вниманием, изредка задавая наводящие вопросы, от злости покусывая нижнюю пухлую губу, не соразмерную губе верхней, на удивление тонкой, как нитка. Эту отличительную черту капитана Илья отметил еще при первом их знакомстве, вспомнив, что, по людскому поверью, это характеризует человека как упертого и даже своенравного.

– Повезло, – вновь шепнул Орлов и, уже обращаясь к женщине, сурово сказал, грозно сдвинув темные разлатые брови: – Вы, гражданочка, не переживайте, выздоравливайте, я вам обещаю: бандитов мы поймаем и накажем по всей строгости советского закона.

И вот теперь они сидели в отделе, занимались «мозговой атакой», как верно подметил Орлов, выдвигали разные версии. Был второй час ночи, за окном шел проливной дождь, в тополиных мокрых ветвях небольшого парка шумел ветер. Время от времени ливень порывисто хлестал в распахнутое настежь окно, и теплые брызги падали на обшарпанный подоконник и облезлый, давно не крашенный пол.

Несмотря на свежий воздух за окном, в комнате стояла невыносимая духота. А все, должно быть, оттого, что за несколько часов безвылазного нахождения в небольшом помещении здесь было накурено так, что до самого потолка висел сизый туман, и осунувшиеся лица находившихся в комнате людей маячили мутными, едва различимыми пятнами. Этому способствовала и горевшая вполнакала, свисающая с потолка на длинном проводе лампочка без абажура, которая и сама выглядела в белесом тумане как расплывчатое угасающее солнце. До рассвета было еще далеко, надеяться на то, что с его приходом что-то изменится, было глупо.

– Филин – птица ночная, – снова доказывал охрипшим голосом Васек, при этом он бурно жестикулировал, словно активно разгонял скопившийся дым, – и бандиты орудуют по ночам, и все больше в лесу. Вот и выбрали они знак филина. Чего тут непонятного?

– Больно уж это легко объясняется, – не соглашался с ним Шишкин, которому своя версия казалась самой правдоподобной. – Думаю, такое погоняло у ихнего главаря.

– Знавал я одного вора в законе с погонялом Филин, – негромко, но уверенно отозвался из своего угла солидный Капитоныч. – Авторитетный был вор, жил по понятиям, в мокрухе замечен не был. Но его, по-моему, в позапрошлом году завалили в перестрелке, там вроде бы его кодла схлестнулась с какими-то. Говорят, это были военные. Не знаю, правда это или просто кто-то слушок пустил.

– Вот! – обрадованно воскликнул Шишкин и даже вскочил со стула, выставив указательный палец, который в табачном сумраке показался увесистой палкой, от чего легкомысленный Васек даже хохотнул. – А ты не ржи, – предупредил его Шишкин, – а то ведь я могу и серьезно обидеться, тогда держись.

– Я не над тобой, – смиренно ответил Васек.

– Его самого застрелили, а имя осталось, – продолжил упорствовать Петр. – Может такое быть? Запросто может!

Теперь возмутился Васек:

– Шишкин, не валяй дурака, не городи ерунды! Хотя, согласен, как версия имеет право на существование, хоть и бесперспективное. И утруждать себя этим не имеет смысла.

– А что, если… – начал было неуверенно Капитоныч, но сейчас же махнул рукой: – Да нет, ерунда все это…

– Говори, – жестко приказал Орлов, который слушал с большим вниманием, что-то изредка чиркая в своем крошечном блокнотике – привычка, оставшаяся у него от того времени, когда он числился курсантом военного училища.

– Да я, собственно, подумал: а что, если кто-то подмял банду под себя? – как будто боясь, что Орлов на него рассердится, осторожно предположил Капитоныч.