– …на кичу? – быстро спросил Васек, сидевший на подоконнике распахнутого окна и куривший, выпуская дым наружу, чтобы не портить воздух в отделе.

– …в больничку! – хохотнул баском Орлов и с таинственным видом оглядел своих сотрудников. – Ни в жизнь не догадаетесь, по какой причине. Меня, когда я услышал, самого чуть паралич не разбил. В общем, так, не буду тянуть кота за хвост: звонил лепила из железнодорожной больницы, Коржиков – ну, тот самый, которого мы на прошлой неделе замели, что он рану бандиту зашивал без нашего ведома… Теперь-то он ученый… По секрету Коржиков сообщил, что наш общий знакомый Павлин обратился с жалобой, что он, мол, по своей неаккуратности… Это Павлин-то неаккуратный! – воскликнул дурашливо Орлов. – Павлин, который работает исключительно заточенной монеткой, вдруг при резке какого-то продукта… внимание!.. отрезал себе мизинец на левой руке! А на самом деле мизинец ему отрезали садовыми ножницами, так сказал заслуженный врач Коржиков. Как вам такая новость?

– Ничего удивительного, – пожал плечами Капитоныч, успевший за многолетнюю работу в уголовном розыске наглядеться всякого. – По всему видно, по своей глупости запустил свою шаловливую ручонку не в тот карман.

– О чем я и толкую, – тотчас согласился с ним Орлов, и его лицо, минуту назад светившееся от радости, стало вдруг озабоченным. Он поочередно оглядел всех внимательным взглядом и глухо проговорил: – Узнать бы, кто же это его так серьезно покалечил! Сдается мне, что тут дело нечисто. – И вновь его лицо засияло, как начищенный к празднику самовар: он неожиданно вспомнил, собственно, зачем только что ходил к начальству. – Выгорело наше дело, мужики. В полночь отправляемся брать банду в их логове. Пока доберемся до места, уже рассветет, – он крепко сжал кулак, – вот где они у нас скоро все будут. – И опять его лицо в который уже раз за короткое время стало суровым, глаза полыхнули жестким полымем. Капитан деловито распорядился: – Васек… Федоров, едешь на городском транспорте в «пехотку», где расквартирован пехотный полк, обратишься к капитану Ханину, узнаешь, как там обстоят дела с подготовкой отряда к отправке в Инжавино. А мы с Шишкиным и Журавлевым навестим болезного Павлина, поинтересуемся, кто его нежный пальчик оттяпал. Сейчас мы пощупаем эту экзотическую птицу за хвост.

– Так он тебе и признался, – засомневался Ваня Заболотников. – Павлин – вор тертый, просто так не расколется.

– Ты за него не думай, – отрезал Клим, на дух не выносивший, когда не сведущие в уголовном розыске люди лезли не в свое дело, – думай вон лучше о своем драндулете. Ваш номер восемь, вас после спросим. Поехали!

Заболотников настолько был оскорблен несправедливыми словами Орлова, что до железнодорожной больницы, куда обратился пострадавший карманник, домчался за какие-то двадцать минут. Он несся на своем стареньком автобусе ЗиС-8 как угорелый, со скрипом вписываясь в крутые повороты, так что даже Орлов на этот раз был впечатлен его лихой ездой.

– Вот ведь умеешь, если захочешь, – сказал он и поощряюще похлопал Ваню по потной спине. – Буду просить, чтобы тебе выдали премию.

То ли Орлов сказал правду, то ли удачно пошутил про премию, но Заболотников в этот раз его словами остался заметно довольный и долго провожал его размашисто шагающую, крепко сбитую фигуру благодарным взглядом, пока Клим с ребятами не скрылись за дощатой дверью, оборудованной тугой ржавой пружиной.