– Петя, не держи на нас зла, – негромко произнес Орлов. – Лучше пожелай нам удачи. – Он резким движением надел фуражку, круто повернулся и тяжелой походкой направился к выходу.

Водитель сержант Заболотников уже поджидал их в автобусе. Расстроенный видом траурной фотографии, он неудачно прищемил себе рычагом указательный палец. Моментально опухший и посиневший сустав Ваня всю дорогу бережно держал на отлете, время от времени то дуя на него, то, как мальчишка, незаметно для остальных обильно слюнявя, чтобы успокоить ноющую боль.

Напрямую от управления до Дачных Двориков было километра три – это если добираться вплавь через реку, – а по дороге выходило более восьми. Это потому что приходилось ехать через деревянный мост, расположенный чуть ли не на другом конце областного центра. Расстояние хоть и неблизкое, но время в пути все же небольшое: потому как ехать в основном по асфальтированному шоссе, и только на въезде в Дачные Дворики начиналась неровная проселочная дорога. Сама деревенька была совсем небольшая, добраться до любого дома можно было за какие-то пять-десять минут даже в осеннюю распутицу.

Нужную хату нашли быстро, привычно сориентировавшись по скоплению местных жителей. Несколько разновозрастных женщин стояли в сторонке, о чем-то негромко разговаривали, то и дело вытирая платками заплаканные глаза. Два старика, далеко за семьдесят, степенно гладили седые бороды и общей панике не поддавались.

Орлов попытался, но так и не смог припомнить ни одного случая, чтобы в тихой и неприметной деревеньке происходили убийства. Оттого, видно, народ и волновался.

– Гражданочки, – уважительно обратился Клим к встревоженным женщинам, – попрошу вас разойтись. Сейчас здесь будут проходить следственные действия, и посторонние только будут мешать работе. А вас, отцы, я попросил бы остаться в качестве понятых.

Оперативники вошли во двор. Следом, кряхтя и опасливо озираясь, прошли старики. Березовая поленница у сарая была наполовину разобрана, поленья в беспорядке валялись по всему огороду.

Капитан остановился, хмуро оглядел потревоженное хозяйство, легонько поддел одно полено ногой.

– Вроде бы не время топить, – заметил он и кивнул на разворошенную поленницу. – Не иначе, преступники искали здесь чего-то. Отцы, – обратился он к старикам, – у них тут всегда такая бесхозяйственность?

Жилистый старик в облезлой фуфайке зябко поежился, окинул двор хозяйским взглядом и серьезно заявил:

– Не, досель такого беспорядка тута не замечалось. Все было справно. Да они и живут-то здеся, кажись, второй месяц. Девка симпатишная, паренек к ней один иногда заглядывал. Молодые, одно слово. А что б вот так постоянно проживать тута… такого нет, парень точно не проживал. Так… заглядывал временами. Сказать плохого ничего не могу, девка хоть и молодая, но уважительная, всегда первая здоровалась… А сам дом – Нюрки Федулихи, пустила она пожить новую жиличку. Та ей сразу за пару месяцев наперед заплатила… Имеются, наверное, деньги-то… А так больше никто не ходил тут… я не замечал.

– Подругу я ее как-то видел, – вспомнил второй старик, широкий в кости, в холщовой рубахе навыпуск. – Прихрамывала она еще… не так, чтобы сильно, но… заметно. А так… верно, никто сюда больше не ходил.

– Орлов, – окликнул Клима Копылов, высунувшись из низкой избяной двери, – поди сюда. Потом поговоришь… Тут такое…

Под ногами Орлова жалобно скрипнули доски расшатанного низкого порога, капитан пригнулся и вошел в небольшую уютную горницу.