Вождь одним стремительно‑неуловимым движением оказался возле чудом спасшихся и крепко обнял ещё не совсем пришедшую в себя пару.

— Слава Внешним, — выдохнул он. — Вы вернулись…. Вернулись! — в голосе сурового Старшего Мага звучала совершенно незнакомая никому из племени теплота. И — надежда.

А в глазах Матери‑Ведуньи Муэт вдруг заметила огромные набрякшие капли. Слёзы — и это было настолько невероятно, что молодая ведунья подумала даже, что ей померещилось. Ещё бы — ведь телепортация переворачивает все восприятия; и привидеться может всё, что угодно. В том числе и абсолютно невозможное…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВЕСТНИКИ.

Крупная клямба ползла‑перетекала по неровной каменной стене. Она была голодна, и потому заторопилась, почуяв в нескольких шагах от себя такое аппетитное серо‑синее пятно мха‑камнееда. Ползучий лишайник умеет всасывать из базальта нужные для поддержания жизни вещества. Клямбы — пещерные амёбы — этого не умеют, зато они могут накрыть своим тестообразным телом мох, вобрать его в себя и переварить вместе со всем содержимым. Правда, заметивший опасность мох может втянуться в толщу скалы, и тогда достать его оттуда будет непросто. Поэтому клямба спешила изо всех сил — пусть даже со стороны её движение выглядело медлительно‑тягучим.

Клямба не успела. Нет, лишайник‑камнеед не спрятался в камень, но сам камень под прилипшим к его шершавой поверхности «животом» пещерной амёбы вдруг забурлил  , словно вода или та горячая вязкая масса, что иногда поднимается из глубины недр по узким трещинам. Тело амёбы с хлюпаньем расплескалось по стенам и потолку подземного хода, а на его месте скала вспухла  , будто что‑то — или кто‑то  ? — силилось выбраться наружу. В камне прорисовался силуэт, образовавший на стене причудливый барельеф: голова, две руки, две ноги, туловище…. Окажись здесь в этот момент любой росток из племени гор, он тут же узнал бы в каменной карикатуре солдата‑штампа в боевом облачении. Но орты очень редко посещают нижние галереи Катакомб — владения клямб и прочих неразумных тварей.

Портрет в камне существовал недолго — от силы полчаса. Выпуклость скалы начала быстро оплывать, потом лопнула и стекла вниз густыми тяжёлыми каплями, оставлявшими на стене извилистые дымящиеся дорожки. А через час остался лишь смутный контур — его и разглядеть можно было только в том случае, если внимательно присмотреться (и ещё знать, что здесь вообще что‑то было). Две приползшие на странный незнакомый запах клямбы с аппетитом вылизали  мокрые следы — еда была непривычной, но вкусной.

* * *

— Пришлось использовать последнее  ?

Вопрос‑утверждение Отца‑Воеводы прозвучал как: «А ты постарел, воин…». Старшие остаются Старшими — эмоции, на миг овладевшие ими при встрече, ничуть не отразились на их цепкости восприятия: Вождь сразу заметил, как изменилась лицо Хока.

Хок молча кивнул — говорить ему почему‑то совсем не хотелось. Однако Муэт молчать не стала.

— У меня есть к вам вопросы, Старшие, и по законам ортов я имею право получить на них ответы.

В глазах Матери‑Ведуньи промелькнуло странное выражение — к жалости и радости примешалось что‑то ещё, — но Отец‑Воевода предостерегающе поднял руку:

— Подожди, — холодно сказал он. — Ты узнаешь всё, что хочешь узнать, только чуть позже. Сначала расскажите. Всё — с самого начала.

Расскажите  — на языке магов племени юго‑западных ортов это означало покажите  : так проще и гораздо понятнее.

Все четверо сидели в овальном гроте, открывшимся в каменной стене Большого зала. Здесь много таких гротов, использующихся от случая к случаю — например, на Празднике Цветов, — и запечатанных во все прочие дни.