Но вопреки ожиданиям призрака следующее, двадцать первое столетие привнесло в его жизнь заметное разнообразие. Усадьба превратилась в Дом творчества, куда стали приезжать люди искусства со всего мира.

Они часто собирались в её просторном светлом зале, чтобы обсудить свои произведения.

Призрак, воспитанный на картинах и книгах классической Густавианской эпохи очень любил искусство и старался не пропускать этих встреч. Но он быстро понял, что сто лет, почти безвылазно проведённые в подвале, пагубно отразились на его способности понимать современное искусство.

Окончательно он осознал свою ограниченность, когда посмотрел фильм «Жизнь» одного видеохудожника из Тампере. Эта картина полчаса показывала, как из кухонного крана льётся вода.

После её завершения, зрители, к удивлению призрака, громко захлопали и пустились в жаркие споры по поводу смысла и художественной ценности произведения. А ничего не понявший призрак всю ночь бродил вокруг усадьбы и стенал, переживая свою культурную отсталость. Иногда он даже принимался выть, благо в ту ночь выдалось полнолуние. Призрака поддержала собака Кархунена и стая волков из дальнего леса.

Разговор

Жёлтое как сурепка здание особняка венчало пригорок, хорошо видный отовсюду. Веган и Криволапыч, насколько это было возможно, привели себя в порядок и потрусили вверх по просёлку.

У красного каретного сарая, где теперь стояли машины гостей усадьбы, приятели свернули на дубовую аллею.

Слева и справа за деревьями прятались аккуратные бело-красные домики для гостей Дома творчества. Сейчас их обитатели, конечно, ещё спали, витая в сферах, недоступных простым людям и животным.

Миновав аллею, Криволапыч и Веган остановились у массивной серой двери в каменном основании дома. По сторонам от неё белыми крыльями изогнулась пара лестниц: они вели к парадному входу, а оттуда в главный зал.

Веган хорошо знал дом — Пекка не раз приводил сюда экскурсии. Для пущего эффекта лис иногда просил призрака постонать и поскрипеть половицами. Тот всегда охотно соглашался: всё-таки развлечение! На экскурсантов странные звуки производили глубокое впечатление и позволяли лучше закрепить услышанный материал.

Веган толкнул дверь, и приятели по каменным ступеням спустились в сумеречное, сырое помещение.

Напротив входа, под самым потолком, белело зарешёченное окошко. В него проникало не так много света, но всё же он позволял разглядеть своды подвала и облако, пристроившееся на каменном выступе стены. Оно держало перед собой круглое зеркальце и невнятно бормотало. Можно было разобрать лишь отдельные слова:

«Августин… Августа… Йохан Фредерик?»

При виде этой картины от ушей Криволапыча до кончика хвоста проскользнула холодная змейка. Он вдруг подумал, что хорошо бы здесь оказалась его мать и увидела своими глазами то, о чём читала в детективах. Впрочем, будучи натурой впечатлительной, она бы наверняка завизжала так, что до смерти напугала бы самого призрака.

Тем временем тот опустил зеркало и повернул к гостям ту свою часть, где должно находиться лицо. Но лица не было, Криволапыч смог разглядеть лишь три размытых пятна, вероятно, представлявших собой глаза и рот. Нос требовал более внимательного исследования или же отсутствовал вовсе. Кому это лицо принадлежит, мужчине или женщине, угадать было невозможно.

— Добрый день! — Веган слегка поклонился.

— Здрасьте! — набравшись храбрости, выпалил Криволапыч.

— Здравствуйте и вы, — ответил голос, который иначе как замогильным не назовёшь. — Хотя желать здоровья человеку, который давно умер, согласитесь, несколько странно!

Веган обернулся к спутнику и улыбнулся.

— Он так всегда говорит!

Звери подошли ближе к облаку, и теперь окно светило прямо сквозь него.