— А как это сделать?

Она посмотрела на меня, и в глубине ее глаз зажегся странный огонек.

— Ты узнаешь все от своего отца, — сказала она.

В Каире я как-то раз говорил Софии, что мой отец — заместитель комиссара Скотланд-Ярда. Он и теперь занимал эту должность.

У меня сжалось сердце.

— Значит, дела совсем плохи?

— Думаю, что да. Видишь того человека, который в одиночестве сидит за столиком у двери, — такой флегматичный молодой человек приятной наружности, по-видимому, бывший военный?

— Вижу.

— Так вот, сегодня́, когда я садилась в поезд, заметила его на платформе в Суинли-Дине.

— Думаешь, что за тобой установлена слежка?

— Да. Мне кажется, что все мы — как это говорится? — находимся под колпаком. Всем нам весьма прозрачно намекнули, что лучше не отлучаться из дому. Тем не менее я решила встретиться с тобой. — Ее маленький квадратный подбородок воинственно вздернулся вверх. — Я вылезла через окно ванной комнаты и спустилась по водосточной трубе.

— Милая!

— Но полиция знает свое дело. К тому же я посылала тебе телеграмму. Ну ладно, не будем думать об этом… мы здесь… вместе… Однако с этой минуты каждому из нас придется идти своим путем. — Она немного помедлила, а потом добавила: — К сожалению, нет никакого сомнения, что мы любим друг друга.

— Ни малейшего сомнения, — сказал я. — И не смей говорить, что это «к сожалению». Мы пережили войну. Мы не раз смотрели смерти в лицо, и я не могу понять, почему скоропостижная кончина одного старого человека… кстати, сколько ему было лет?

— Восемьдесят семь.

— Да, конечно. Это было написано в «Таймс». Я сказал бы, что он просто умер от старости, и любой уважающий себя врач согласился бы с этим.

— Если бы ты знал моего деда, — сказала София, — ты очень удивился бы, что он вообще мог умереть от чего бы то ни было.

Глава III

Меня всегда немало интересовала работа отца в полиции, однако и в голову не приходило, что когда-нибудь у меня появится к ней самый непосредственный личный интерес. Я еще не виделся со своим стариком. Когда я приехал, его не было дома, а потом я принял ванну, побрился, переоделся и умчался на свидание к Софии. Однако когда вернулся домой, Гловер сказал, что отец у себя в кабинете.

Нахмурив лоб, он сидел за письменным столом, склонившись над стопкой документов, и вскочил, когда я вошел.

— Чарльз! Ну что ж, давненько же мы не виделись.

Наша встреча после пяти лет войны разочаровала бы любого француза. Но на самом деле присутствовали все эмоции, связанные с нашим воссоединением. Мы с моим стариком очень любим и довольно хорошо понимаем друг друга.

— У меня есть виски, — сказал он. — Я налью, а ты скажи, когда будет достаточно. Извини, что меня не оказалось дома, когда ты приехал. Работы по горло. Только что начали расследование чертовски сложного дела.

Я откинулся на спинку кресла и закурил.

— Смерть Аристида Леонидиса? — спросил я.

Отец насупил брови и бросил на меня быстрый цепкий взгляд.

— Почему ты задал этот вопрос, Чарльз? — со стальной ноткой в голосе спросил он.

— Значит, я попал в точку?

— Откуда ты узнал об этом?

— Имею кое-какую информацию.

Старик терпеливо ждал продолжения.

— Я получил информацию из первоисточника.

— Давай-ка, Чарльз, выкладывай все начистоту.