Оно, конечно, так. Однако у любой войны есть и цена в прямом смысле слова. 2 триллиона 569 миллиардов рублей — ровно столько стоила советской экономике Великая Отечественная война. Цифра точная, выверенная еще сталинскими финансистами.

Самая масштабная в мировой истории битва требовала столь же гигантского финансирования, но денег брать особо было неоткуда. Уже к осени 1941-го немцы захватили более половины экономически важнейших районов страны.

Правительству опять пришлось включать печатный станок, но не в полную силу, дабы не провоцировать и без того дикую инфляцию. Количество запущенных в оборот новых денег выросло за годы войны в 3,8 раза. Это, вроде бы, и немало, хотя нелишне будет напомнить, что во время другой войны — Первой мировой — эмиссия была в 5 раз больше: 1800 %.

Даже в таких суровых условиях власть старалась жить не только сегодняшним, но и завтрашним днем: война рано или поздно закончится, надо думать о будущем экономики…

Немного отвлечемся. В который раз упоминаем мы про «перегретый печатный станок». Разные эпохи, разные страны, разные политические системы, а ошибка одна и та же. Чем больше денег, тем быстрее они дешевеют. Финал неизбежен: инфляция.

Но неужели никто до нас этого не понимал? Неужели добрая половина правителей на протяжении 4 веков упрямо наступала на одни и те же грабли по глупости своей и дремучести? Экономика все ухудшалась, а они с маниакальным каким-то упорством продолжали шлепать новые и новые бумажки.

Да нет, конечно. Каждая власть, увеличивая эмиссию, не желала ничего плохого, она лишь оттягивала и без того ужасный конец.

Переживающая тяжелые времена экономика — все равно, как мучающийся с перепоя организм. Вброс наличности — тот же утренний опохмел. Он откладывает развязку, но и усугубляет ее. Понятно, потом будет только хуже, зато на какой-то период мучения отступят.

Далеко не каждый властитель найдет в себе силы разорвать этот порочный круг. Отказ от опохмела чреват людским недовольством, а вот обратное вызывает как раз народное умиротворение. Но ненадолго — до следующего похмельного утра. Так и начинается запой…

В этом смысле Сталину было проще. Он не привык заигрывать со своими подданными. Да и война оправдывала любые тяготы, тем более что добрую часть экономического бремени власти переложили на плечи народа.

Сразу после нападения Гитлера гражданам запретили снимать со сберкнижек более 200 рублей в месяц. Были введены новые налоги и остановлена выдача ссуд. Повышены цены на алкоголь, табак и парфюмерию. У населения прекратили принимать облигации государственного выигрышного займа, одновременно обязав всех рабочих и служащих покупать облигации займов новых, военных (всего их было выпущено на 72 миллиарда рублей).

Отпуска также были запрещены. Компенсации за неиспользованный отпуск поступали на сберкнижки, но до конца войны получать их было нельзя.

Сурово, ничего не скажешь. Но по-другому поступить, наверное, было нельзя. В результате все 4 года войны госбюджет на одну треть формировался за счет средств населения.

Но Сталин не был бы самим собой, если бы не думал при этом на несколько шагов вперед.

В 1943-м, когда до победы оставалось два долгих года, он поручил наркому финансов Звереву подготовку будущей послевоенной реформы. Работа эта велась в обстановке строжайшей секретности, полностью знали о ней только два человека: Сталин и Зверев.

Имя Арсения Зверева сегодня известно разве что узкому кругу специалистов, в числе творцов победы оно никогда не звучит. Несправедливо это.

Война — это ведь не только выигранные сражения и битвы. Без денег любая, пусть даже самая героическая армия не способна стронуться с места. Мало кто знает, например, что государство щедро оплачивало своим солдатам совершенные подвиги. За сбитый одномоторный самолет летчику платили тысячу, за двухмоторный — две.