– Добрыдэнь! – поздоровалась она почему-то по-украински, неприятным, нарочито скандальным голосом. – Як ся маетэ?

– Что? – не понял Тимур.

– Так ты нэ розумиешь, падлюко?! – воскликнула тетка гневно. – Я своею ридной мовой розмовляю, на своий богом данний зэмли! – Она явно хотела устроить скандал.

– Тихо. – Бубо в который раз склонился к Тимуру. – Это же Фармазон, известная личность. Она в Киеве даже депутаткой была. Ей надо рюмку налить и денег дать, она сразу станет говорить по-человечески.

– Заходь, будь ласка, – сказал сталкер, обращаясь к тетке. – Выпый з намы горилкы!

– З москалямы нэ пью! – гордо заявила Фармазон и немедленно уселась на свободную табуретку.

Тотчас выяснилось, что она таки не пьет с москалями: стакан водки дама опрокинула немедленно и в одиночку, пробормотав «Слава Украине!». Видимо, после этого внутренний огонь, сжигающий тетку, поугас, и уже почти спокойным голосом она спросила, потянув с тарелки бутерброд с икрой:

– А шо вам тут надо, чего интересуетесь развалинами?

– А ты знаешь что-то? – спросил Бубо, прибирая тарелку подальше.

– Даром только кошки родятся, – сообщила Фармазон.

Тимур, не колеблясь, выложил сторублевую купюру на стол. Фармазон быстро накрыла ее ладонью и огляделась по сторонам.

– Так что ты, уважаемая, знаешь об этом? – переспросил Тимур.

Дама, не глядя на Тимура, ответила Бубо:

– Я ничего не знаю, а вот народ поговаривает…

– И что народ поговаривает?

Повисла пауза, которая была прервана еще одной купюрой.

– А народ поговаривает, что тут мусульманин какой-то отирался, – добавила порцию информации блондинка. – А мы не мусульмане, мы водку уважаем.

Пришлось налить еще. Но, похоже, это был неправильный шаг. Следующая порция алкоголя повергла даму в ступор. Она дико обвела глазами кладовку, словно увидела ее впервые, и, пробормотав «пандугэть», моментально отключилась и бесформенным кулем упала под стол.

– Да, полезный информатор, ничего не скажешь, – произнес Тимур.

Он, встал, подхватил тетку под мышки и вытащил в коридор. Там он ее пристроил сидеть у стенки.

– А ведь за нее лучшие сыны Украины на бой шли, – задумчиво произнес сталкер.

– С кем на бой? – изумился Тимур.

– С худшими сынами Украины. И вот видишь, как все кончилось, – объяснил Бубо. – Но ты не думай. Она тут типа как талисман. И говорит только правду.

– Только вот при чем тут панды, я не понял. Ну, ладно. Что делать будем? Еще с кем-то поговорим?

– Я боюсь, уже никто с нами говорить не станет. Больше, чем Фармазон, никто никогда не говорит.

– У меня складывается впечатление, что кто-то просто хотел водки на шару хлебнуть, – сказал Тимур и поднялся, чтобы уходить.

– Вот блин! – взвился сталкер. – Ты думал, придешь сюда, с мужиками перетрешь и сразу все узнаешь? А Зона не открывает свои тайны за следующим поворотом. Зона к тебе прислушивается, дергает тебя за ниточки, чтобы понять – сам-то ты чувствуешь эти ниточки или нет. Это как чужой разум, который пронизывает твой…

– Бубо, заткни фонтан, ибо в твоем спиче есть один пробел.