– Дядя, уйди, не мешай! – раздался звонкий мальчишеский голос.

Тимур огляделся еще раз, держа руку на рукоятке пистолета.

– Мячик кинь, дядя, чего смотришь? – детский голос теперь донесся с дальнего конца площадки.

Рымжанов, стараясь сохранить самообладание, вернулся назад.

– Что это?

– Как что? Пацаны в баскет играют. Как играли, так и играют. Только никто их не видит. Ты бы в Лужники пошел, там трибуны до сих пор ревут. И футболист на поле запросто подковать может, – спокойно разъяснил сталкер. – Город убить можно только тогда, когда умрет последний, кто в нем жил. А пока здесь и дети во дворах играть будут, и на стадионе будут болеть. Москва и не такое переживала. Мячик-то пацанам кинь, ждут, небось.

– Да иди ты! – рассердился Тимур.

– Так дальше ведь не пройдем. – Бубо наклонился, взял руками воображаемый мяч и с силой кинул эту пустоту через сгнивший забор.

– Спасибо, дядя! – раздалось с площадки.

– То-то же, – сказал сталкер, когда Рымжанов послушно пошел за ним в обход.

Миновав несколько дворов, наконец удалось выбраться на ту улицу, где в подворотне должен был прятаться УАЗ.

– Вот, ерунда осталась, повернем за угол, и на месте, – беззаботным голосом сообщил Бубо, успокоенный разведкой с помощью неизменных гаек и лазера. Но то, что открылось за поворотом, они никак не ожидали увидеть. Была знакомая улица, здание, уничтоженное вчера залпом с вертолета. Но подворотни, в которой прятался УАЗ, не было. Она не была разрушена, ее просто не было. Словно дома сомкнулись, изменив улицу.

– Дурдом, – мрачно сказал Тимур.

Он попытался определить координаты машины, но внятного результата не получил. Связь с бортовым компьютером была, но послать сигнал дальше в Центр или получить хоть какую-то телеметрию не удалось. И Какубай, сидящий, как обычно, поодаль, показался Рымжанову апофеозом происходящего абсурда.

– И часто у вас такое?

– Ну, что… всякое бывает. Видимо, перестановку Зона делает, – как ни в чем не бывало спокойно сообщил Бубо.

– И что теперь делать?

– А я знаю? Надо к своим пробиваться, куда еще? – спокойно ответил Бубо. – На КПП надо, других вариантов нет.

– Пешком из центра Москвы?

– Ну, нет, конечно, надо с мужиками потолковать, может, транспортом помогут. И без еды, без пенки и спальника хрен куда придем.

– Предлагаешь опять в кафе возвращаться? А потом переночуем, потом опять в кафе?

– Да что, на том кафе клин светом сошелся?

– Свет клином, – автоматически поправил Тимур.

– Тем более. Тут рядом столовка есть, там народ посерьезней тусуется.

– Вот, блин, экскурсия по московскому общепиту. – Тимур начал терять терпение.

– А что ты хотел? Но серьезные люди, если ты не из клана, тебя пришьют на подходе, как собаку.

– Тут уже и кланы? «Задолжники», «Воля и смерть», «Разобщение»? Или как тут принято?

– Да нет, тут все по-другому. Любера, металлисты, щелковцы, сколковские беспредельщики… С давних времен повелось. Но нам до них не добраться. Пойдем в столовку. Заодно и пожрем.

– Только насчет пожрать – это последнее.

– Ну, посмотрим, – недовольно сказал Бубо и, пройдя метров двадцать, остановился у лестницы, ведущей в полуподвальное помещение одной из безликих хрущевок, чудом избежавшей сноса.