– Вот, возьми, дорогой, мы же не звери. Зачем причинять гостям неудобства? – Он засунул лекарство Тимуру во внутренний карман куртки. – Давай поговорим о деле.

– Что тебе надо от меня?

– Это уже по-деловому. Только не так грубо, не так грубо! Мы должны разговаривать, как партнеры. У меня есть товар, у тебя есть чем рассчитаться за него.

– Товар?

– Да, твои друзья. И я уверен, что мы договоримся.

– Что ты хочешь?

– Ты должен будешь выполнить для нас одно дело, а потом мы доставим и тебя, и твоих друзей домой. Ну, не домой, а за периметр. Только не спрашивай сейчас, что это за дело.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, дорогой. Или ты не соглашаешься, или соглашаешься. Куда уж проще.

– Я понял. Но одно условие, освободите моих друзей, а потом уже я сделаю то, что вам надо, – твердо сказал Рымжанов.

– По частям – хоть сейчас, если ты свою просьбу повторишь, – ухмыльнулся Мухаммед. – Так что лучше пока молчи и жди своего часа. Уведите.

Король потребовал к себе на аудиенцию нового повара, долго рассказывал ему о принципах современной кухни, знакомил с картинками из лучших поваренных книг мира, которые ему, гурману, дарили в каждой стране, которую он посещал с официальным визитом. Новый повар, очень смышленый человек лет сорока, что для Нигверии было уже преклонным возрастом, внимательно слушал, кивал и время от времени задавал уточняющие вопросы.

– И запомни навсегда! Запомни, потому что от этого зависит твоя жизнь. – Вошедший в ораторский раж король размахивал жезлом с перьями кукабарры на конце и время от времени хватался за рукавицу с ножом-серборезом, висящую на поясе. Это был давний подарок из Хорватии. – Так вот запомни! Если ты хоть раз допустишь ногти в жарком из девичьих пальцев, я тебя убью!

Повар покорно кивал.

Да, король Бафунго был каннибалом, и никого в мире это не смущало. Король был богат, контролировал самый большой трафик героина и изумрудов, был щедр и не допускал войн на своей территории. А винить монарха за то, что он соблюдает закон предков, было по крайней мере бессмысленно.

Утомленный утренними хлопотами Матунгу вышел на тенистую веранду и уселся в глубокое кресло. Он любил родину. Любил свой глинобитный дворец с прохладной верандой из бамбуковых стволов, укрытый широкими пальмовыми листьями. Конечно, для поездок в Европу король иногда пользовался европейскими одеждами, хотя и на приемы старался являться в традиционном для его народа балахоне. Но только здесь, в одной набедренной повязке, под прохладными струями воздуха, разносимыми широкими опахалами в руках рослых девственниц, он чувствовал покой и гордость за свою страну, свой народ и в первую очередь за себя.

Не глядя на слугу, который смешивал ему большой бокал любимого дайкири, король полистал утренние новости, ловко елозя пальцами по экрану планшета, ответил на пару писем премьер-министра и министра обороны, подписал несколько указов и, выпив залпом половину коктейля, откинулся на спинку кресла, покрытую мягкой шкурой леопарда. До времени официальных приемов оставалось примерно два часа, и можно было немного вздремнуть. Поспать толком не дали птицы. Из подступающего прямо к дворцу тропического леса раздались встревоженные крики каких-то пернатых. Видимо, расплодившиеся в этом году леопарды устроили охоту совсем рядом с деревней. Такого давно не было, пора отправить охотников в джунгли, чтобы навели порядок.

Так и принял послов король, невыспавшийся и недовольный. Он даже прикрыл глаза, пока с приветствиями выступали послы соседних мелких государств, чуть оживился, когда новый посланник Франции стал что-то говорить о демократии и однополых браках, которые должен поддерживать каждый просвещенный монарх.