Джек, ни на грош не обманутый его показным дружелюбием, усмехнулся.

   — Но ты, похоже, болел не за семью, а за свою школу? И ставил на ее выигрыш, а?

   Брат хрюкнул.

   — Да, я рискнул золотишком. Ставка, прямо признаюсь, была.

   — Ну и какой же была эта ставка?

   — Вполне достаточной. — Голос Крестера утратил учтивость. — Для того, чтобы о ней говорить. Я считал, что у вас нет шансов.

   — А почему? Уж не потому ли, что ты постарался нас их лишить? Так сказать, в обход кой-каких правил?

   — Эй, на что вы мне тут намекаете, сэр?

   — Ни на что, — ответил Джек. — Я просто интересуюсь, не включили ли вы в свою команду кого-то со стороны?

   — Не понимаю, о чем ты, — пробормотал Крестер, явно смутившись и пряча глаза.

   Он собирался что-то сказать, однако тут в коридоре послышались какие-то звуки. Конюх, придя в себя, но еще не владея голосом, чтобы позвать на помощь, сползал по лестнице вниз.

   — Мне кажется, вам пора сматываться, — заметил Джек. — Мэттьюз не любит, когда задирают прислугу. Нас за такие шутки выставили бы отсюда навеки. А с вами могут обойтись и пожестче.

   — Тогда я буду краток, — объявил визитер. — Вы ведь не лишите Харроу возможности взять реванш?

   Джек нахмурился.

   — Мне кажется, переигровка вряд ли что-то изменит.

   — Я говорю не о крикете, — прервал его кузен, — а о другой игре, в которой вы, кажется, тоже поднаторели. То бишь о бильярде.

   — Я? — Джек опешил. — Что ж, я действительно иногда беру в руки кий.

   Услышав это, Фенби, не удержавшись, хихикнул. В Вестминстере вот уж два года не было лучшего бильярдиста, чем Джек.

   — Я также. — Глаза Крестера засияли. — Надеюсь, вы не откажетесь преподать мне урок?

   Джек колебался. Он слышал, как мать однажды жаловалась отцу, что Крестер таскается по бильярдным, где честных людей раздевают до нитки отпетые ловкачи. Что говорить, публика там собирается темная, да и братец что-то одет чересчур хорошо. Таким платьем не разживешься на те шестьдесят гиней, которые ежегодно ему выделяют.

   Молчание затягивалось, и Крестер нанес удар.

   — Испугался?

   Джек покраснел.

   — Тебя, сопляк? Никогда!

   Дружки Крестера рассмеялись, но тот не повел и бровью.

   — Хорошо, тогда — послезавтра. В «Золотом ангеле». В двенадцать часов.

   Теперь отступать было некуда.

   — Пусть будет так.

   — И… небольшое пари? А, цыпленок?

   — Конечно. Какое?

   Крестер ухмыльнулся.

   — Ну, например… в сто гиней.

   Ид присвистнул, брови Маркса поползли вверх. Это была целая уйма деньжищ. Ни у кого из ребят таких не водилось. Но, без сомнения, как и в крикете, школа поддержит заклад.

   — Сто так сто, — высокомерно кивнул Джек.

   Глаза Крестера вновь заблестели. Он протянул брату руку. Рукопожатие было коротким, ибо на лестнице уже слышался шум.

   Крестер с нарочитой беспечностью оглянулся, затем покосился на стол.