|
Только ботинки оказались малы. Торна это не смутило – он решил, что вполне может пере-терпеть неудобство. Однако Мариус с ним не согласился и перебрал почти всю обувь, пока на-конец не нашел пару нужного размера. Надев ботинки, Торн почувствовал себя на вершине бла-женства. Современная одежда не слишком отличалась от с юности привычных Торну вещей: льня-ная рубашка, а поверх – шерсть и кожа. Торна заинтриговали крохотные пуговки на рубашке, а ровные швы и вовсе привели в восторг, хотя он понимал, что сделаны они не руками, а специ-альной машиной. Внезапно пришедшая в голову мысль о том, сколько еще восхитительных открытий ждут его впереди, едва не заставила Торна забыть о его мрачной миссии. Для себя Мариус выбрал куртку и плащ с капюшоном, вновь не изменив любимому крас-ному цвету. Торна это удивило. Правда, приблизительно так же Мариус был одет и в валшир-ском баре, однако, по мнению Торна, эти оттенки были ярковатыми для охоты. – Я привык носить красное, – ответил Мариус на не мой вопрос Торна. – А ты поступай, как считаешь нужным. Лестат, мой бывший воспитанник, тоже любит красное – это безмерно меня раздражает, но я терплю. Должно быть, облачаясь в вещи одного и того же цвета, мы про-изводим впечатление Учителя и Ученика. – Значит, ты все-таки его любишь? – спросил Торн. Мариус не ответил и лишь молча ука-зал на одежду. Торн выбрал темно-коричневую кожу, менее броскую, но тонкой выделки, шел-ковистую на ощупь, и надел на босу ногу отороченные мехом высокие ботинки. Плащ он не взял, дабы не стеснять движения. На одном из шкафчиков стояло серебряное блюдо с пеплом. Мариус окунул в него кончики пальцев и, смешав пепел с кровью из собственного рта, нанес полученную пасту на лицо. На потемневшей коже проступили мелкие морщинки – напоминание о былом смертном существовании, – а глаза казались высеченными в камне. Новый облик Мариуса отлично скрыл его истинную сущность – от смертных, но не от Торна. Мариус жестом предложил гостю последовать его примеру, но тот, сам не зная почему, от-казался. Возможно, просто потому, что никогда прежде не прибегал к подобным ухищрениям. Торн отказался и от предложенных Мариусом перчаток: они мешали ему ощущать вещи. А после столь долгого времени, проведенного во льдах, ему хотелось в полной мере насладиться ощущением любой мелочи. – Люблю перчатки, – пояснил Мариус – Никогда без них не выхожу. Смертных пугают наши руки. И перчатки, в отличие от пальцев, теплые на ощупь. Он набил карманы бумажными деньгами и предложил пачку купюр Торну, но тот отклонил подарок, полагая, что брать у хозяина деньги неприлично – это проявление алчности. – Как хочешь, – пожал плечами Мариус. – Я обо всем позабочусь. Но если мы вдруг разой-демся, возвращайся сюда. Обогни дом и найди черный ход – он будет открыт. «Разойдемся? Как мы можем разойтись?» Торна интересовало все. Он находил удовольст-вие в каждой мелочи. Они были уже практически готовы к выходу, когда на пороге возник юный Дэниел и молча уставился на них. – Не хочешь пойти с нами? – спросил Мариус, натягивая перчатки, так плотно облегавшие ладонь, что под ними явственно проступал каждый сустав. Дэниел не ответил. Он явно слышал вопрос, но не произнес ни слова Его лицо производило обманчиво юное впечатление, а фиолетовые глаза выглядели очень необычно. – Пойдем, если хочешь, – повторил приглашение Мариус. Но Дэниел развернулся и ушел – по-видимому, вернулся к своему игрушечному королевству. Через несколько минут Мариус и Торн уже шагали в вихре падающих с неба снежинок. Словно стремясь приободрить своего спутника, Мариус обнял его за плечи. «Еще немного – и я вновь отведаю вкус крови», – думал Торн. Наконец они спустились в подвал какой-то большой гостиницы. |
