Но это ему не удалось.Падая в ничто, он ощутил, как его губы шевельнулись, услышал свой собственный голос — но не Леопольд, а Легион произнес другое имя Джордана, его истинное имя.

 — Воитель Человеческий...

 «Святый Боже, что я натворил?!»

 Леопольд ринулся прочь по единственному пути, который на несколько кратких вдохов еще был открыт для него, по рвущейся нити этой связи.

 

  1 7 часов 31 минута 

  Кумы, Италия 

 

 Джордан, распростертый в луже собственной крови, смотрел в потолок пещеры. Баако своими сильными ладонями зажимал рану на животе Джордана, а София вытаскивала из этой раны длинный меч. Сержант едва ощутил, как окровавленное лезвие вышло из его плоти. Тело его как-то странно онемело и замерзло, отчего кровавая лужа казалась горячей.

 Баако склонился над ним, ободряюще улыбаясь.

 — Мы перевяжем тебя и по-быстрому доставим в Рим.

 — Ты... скверный лжец, — выдавил Джордан.

 Они не смогут дотащить его через этот лаз живым с такой дырой в животе. Он сомневался, сумеют ли они донести его даже до устья тоннеля.

 Подумав об этом, Стоун вспомнил Эрин и словно наяву увидел ее улыбку, ее смеющиеся карие глаза. Потом пришли другие воспоминания: локон влажных белокурых волос, прилипший к ее щеке, купальный халат распахивается и падает с плеч, обнажая ее теплое тело...

 «Я не хочу умирать в этой норе, так далеко от тебя».

 Если уж на то пошло, он вообще не хотел умирать.

 Он желал, чтобы Эрин сейчас была здесь, взяла его за руку, сказала бы, что все будет в порядке — пусть даже это не так. Он хотел в последний раз увидеть ее, сказать ей, что любит ее, убедить ее в том, что это правда. Он знал, что она боится любви, считая, что та не продлится долго, а растает и утечет прочь, точно снег весной.

 «И теперь моя смерть докажет, что это действительно так».

 Джордан стиснул твердое запястье Баако.

 — Скажи Эрин... я всегда буду любить ее.

 Баако продолжал зажимать его рану.

 — Ты сам сможешь ей это сказать.

 — А моя семья...

 Их тоже нужно будет известить. Мать будет вне себя от горя, сестры и братья будут горевать по нему, а племянники и племянницы через несколько лет почти позабудут о нем.

 «Надо было почаще звонить маме».

 То ослабление эмоций, которое он ощущал в последнее время, распространялось не только на Эрин, но и на родных тоже. Он чувствовал себя отрешенным от них всех.

 Джордан стиснул зубы, не желая умирать вот так глупо, ни за что, даже не ради общего блага. Но растекающаяся лужа крови свидетельствовала о том, что его раненому телу нет дела до его будущих планов — жениться, обзавестись детьми, постареть и сидеть в кресле-качалке на веранде, наблюдая, как растет пшеница в поле.

 Он повернул голову — София в этот момент как раз проверяла, жив ли еще напавший на них стригой.

 «По крайней мере я выгляжу не так хреново, как этот чувак».

 Стригой еще не умер, но этого оставалось ждать недолго. Странно, но глаза твари смотрели прямо на Джордана. Потом бескровные губы шевельнулись, словно в попытке что-то сказать.

 

София склонилась ниже, изогнув одну бровь.

 — Что это?

 Стригой с хрипом втянул в себя воздух и с хорошо знакомым Джордану акцентом выдавил:— Джордан, mein Freund  [7] ... прости.

 София отдернула руку от тела твари.