София отдернула руку от тела твари. Джордан тоже был потрясен.

 «Леопольд!»

 Но каким образом?

 Стригой содрогнулся и замер недвижно.

 София выпрямилась и покачала головой. Тварь была мертва, и никаких объяснений от нее получить уже не удастся. Джордан пытался понять произошедшее, но мир вокруг выцветал по мере того, как кровь уносила из его тела остатки жизни. Он чувствовал, как падает куда-то, как комната с алтарем отдаляется, но он погружался не во тьму, а в невероятное сияние. Джордану хотелось закрыться от него рукой, но оно разгоралось все ярче, обжигая его. Он зажмурился, но это не помогло.

 Подобный свет уже обжигал его ранее — в юности, когда в него ударила молния. Джордан пережил этот удар, но молния оставила на его теле свою метку — сложный ветвистый шрам на плече и верхней части груди. Такие странные извилистые узоры именовались «фигурами Лихтенберга», а иногда «грозовыми цветами».

 Теперь вдоль этих шрамов бежали линии жидкого огня, заполняя их — и продолжая течь дальше. Горячие волоски тянулись все дальше, прорастали в живот и взрывались там жгучей болью. Огонь ворочался в чреве Джордана, словно живое существо.

  Вот так на самом деле ощущается смерть? 

 Но он не чувствовал, что слабеет. Напротив, у него неожиданно стало прибывать сил.

 Стоун сделал глубокий вдох, потом другой.

 Комната постепенно снова проявилась перед его взором. Казалось, все осталось, как и было. Он по-прежнему лежал в луже своей стынущей крови, а Баако продолжал зажимать ладонями его рану.

 Джордан встретился взглядом с полными тревоги глазами африканца и нажимом пальцев дал понять, чтобы тот убрал руки.

 — Кажется, я в порядке.

  Более чем в порядке. 

 Баако сместил ладони и посмотрел на то место, где меч вонзился в тело Джордана. Потом взмахом жестких пальцев стер с кожи сержанта кровь — и с губ сангвиниста сорвался удивленный свист.

 София подошла к ним.

 — В чем дело?

 Баако оглянулся на нее.

 — Кровотечение прекратилось. И могу поклясться, что рана закрывается.

 София тоже осмотрела Джордана, но на ее лице вместо облегчения появилась тревога.

 — Ты должен был умереть, — без обиняков сказала она, указав на разлитую по полу кровь. — Ты получил смертельную рану. Я немало навидалась их за века своей жизни.

 Джордан оперся руками о пол и сел.

 — Мне и раньше доводилось считаться мертвым. А один раз я действительно умирал... Нет, два раза. Но кто будет за этим следить?

 Баако выдохнул.

 — Ты исцелился, точно как говорилось в книге.

 София процитировала Кровавое Евангелие:

  — Воитель же Человеческий так же нерасторжимо связан с ангелами, коим обязан своей бренной жизнью. 

 Баако похлопал Стоуна по плечу:

 — Похоже, эти ангелы по-прежнему присматривают за тобой.

 «Или они все еще никак от меня не отстанут».

 София снова оглянулась на мертвого стригоя:

 — Он знал твое имя.

 Джордан, благодарный за то, что она сменила тему, вспомнил последние слова, произнесенные этими мертвыми губами:

 «Джордан, mein Freund... прости».—

  Этот голос... — сказал сержант. — Честное слово, это был голос брата Леопольда.

 — Если ты прав, — промолвила София, — то это чудо может подождать.