— Стас, заберите его к себе. Начните с очных ставок с охранниками стоянки. Я думаю, что до обеда все будет ясно.

Станислав и Захаров вышли из моего кабинета.

Передохнув, я пригласил задержанного по статье 122 УК старшего лейтенанта милиции Угарова.

Угаров оказался посмышленей. Он моментально сообразил, чем располагаем мы, и сразу же включился в предложенную мной игру. И уже через час на моем столе лежал протокол допроса Угарова, в котором он признавался в том, что пистолет, обнаруженный у прапорщика Захарова, был его подарком ко дню рождения последнего. Еще до официального допроса Угаров рассказал мне об этом. Из его рассказа я узнал, что пистолет он купил у начальника вооружения бригады. Они знакомы со времен совместной учебы в военном училище и давно в дружеских отношениях. Именно он, начальник службы вооружения, предложил Угарову купить у него списанный им же пистолет.

На вопрос Угарова, для чего ему сломанный и списанный пистолет, товарищ ответил, что пистолет собран из деталей списанных пистолетов и находится в хорошем боевом состоянии. Для демонстрации этого товарищ провел Угарова в тир и позволил сделать несколько выстрелов.

Вечером того дня, когда они обмывали сделку, а по сути, вместе пропивали деньги, отданные Угаровым за пистолет, товарищ рассказал ему, что таким же образом собрал несколько автоматов и даже один пулемет. Автоматы успешно реализовал «знакомым ребятишкам», а пулемет еще хранится у него на даче.

— Представь себе, — говорил Угаров, — звонит мне как-то комбат и говорит, слушай Угаров, по-моему, у тебя завтра стрельбы? Я ему — «так точно», а он мне — «стрельбы отменить!». Все полученные для стрельб боеприпасы занесешь ко мне в кабинет. Завтра приезжает начальство из округа, просит патронов для охоты. Наши патроны 7,62 мм подходят под охотничье нарезное ружье «Тигр».

— Ну и куда денешься с подводной лодки? — продолжал товарищ. — Конечно, тащишь патроны не на стрельбище, а комбату. Списываются боеприпасы очень просто. Составляется ведомость, и солдаты расписываются в ней. Им-то все равно, были они на стрельбище или нет.

Как выяснилось, товарищ раскрыл Угарову и схему хищения горючего. Все было так же банально, как и в предыдущем случае.

— А что, Угаров, разве вас не проверяют? У вас ведь в бригаде особый отдел, который ловит таких, как вы? — полюбопытствовал я.

— Наивный вы! Это же воинская часть. Она как единый организм. И голова у него одна. Именно она и решает, кому что делать. Скажут: «нужны патроны генералу», значит, будут патроны. Ну, узнает об этом особист, дальше — рапорт генералу. Вот голова и решает что делать. Сечь самого себя, или решить вопрос по-доброму. Вот так и решают, так и живут.

Прочитав официальный протокол, я про себя отметил, что Угаров не стал особо раскрываться перед следователем и подтверждал лишь известные нам факты разбойных нападений, продажи автомашин и свой подарок Захарову. О своем товарище по бригаде он в протоколе не упомянул.

Я вынул кассету из магнитофона с рассказом Угарова и убрал ее в стол.

«Береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет, — подумал я, пряча кассету. Посмотрим, как будут складываться дела».

Вечером к нам приехал сотрудник особого отдела бригады Лобода. Я довел до его сведения обстоятельства задержания военнослужащих бригады внутренних войск.

— Хорошо поработали. Молодцы! Ловко вышли на них, — восхитился он рассказанным мной и добавил: — Виктор Николаевич! Вы, наверное, не в курсе, что руководство нашей бригады разговаривало с вашим министром по этому делу? Наш генерал, как только узнал о задержании военнослужащих, сразу позвонил в Москву.