– Дерьмо, Ричард, дерьмо, они воспользуются… – Я хотела сказать «Арлекином». Но остановилась, потому что произнести это вслух, означало подвергнуть себя смертельной опасности. Они могли выследить и убить нас только за одно это.

Единственное исключение из правил было, когда они сами выходили на прямой контакт. Они были шпионами, убийцами, судьями и палачами в мире вампиров, в общем, в таком случае, вы были в полном дерьме.

Они посетили нас в декабре. Хоть их и послали за Малькомом и его Церковью. Они нарушили собственные правила, чтобы навести среди нас панику. Мы потеряли прекрасных людей в той схватке. Черт, Ричард, Жан‑Клод и я чуть не погибли тогда. Мы были на самом‑самом краю.

Поскольку Арлекин был правой рукой Тьмы, мы были не меньше напуганы, как и вампиры Совета. Они сделали для меня кое‑что, чтобы она не добралась до меня. Но что именно?

Я смотрела на Ричарда, вглядывалась в его лицо.

– Они мне что‑то дали, что‑то, что не давало ей меня захватить. Я знаю, что они мне что‑то дали, но я не могу вспомнить, что именно. – Первая холодная струйка страха пробралась червем в мои вены. Все это время с моей памятью происходили волшебные вещи, и чем больше мы говорили, тем больше я вспоминала. Не всегда, но по большей части. Но на этот раз не вышло. Она стерла этот кусок. Стерла, будто его никогда и не было.

– Это был амулет. – Он сложил пальцы в кольцо. – Примерно такого размера.

– На нем было изображено многоголовое животное?

– Да, – он улыбнулся. – Смотри‑ка, да ты помнишь.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, не помню, но я видела шрам на руке Криспина, похожий на клеймо. Он сказал, что я сорвала амулет вслед за крестом. Амулет я не помню. Я не вспомнила, даже когда увидела след у него на руке. Я и сейчас не помню, Ричард. Я только помню очертания ожога, но не сам амулет.

Он снова выглядел очень серьезным.

– Тебе надо пойти в душ, но есть еще новости, которыми не стоит делиться с тигром.

– Рассказывай.

– Мать Всея Тьмы повредила вашу с Жан‑Клодом связь.

– Как это повредила?

– Мы не уверены, но она перекрыла его способность тебя чувствовать. Перекрыла настолько плотно, что он подумал, будто ты мертва, но ни ему, ни мне не был причинен вред. Это было единственным признаком того, что ты все еще жива и не ранена. Получается, что она просто поместила какой‑то барьер между тобой и ним.

Я тяжело сглотнула.

– Она отметила меня? Она могла отметить меня поверх его меток?

– Ей для этого нужна твоя кровь, и ты должна была выпить ее кровь, чтобы завершить четвертую метку.

– Это Мать Всех Вампиров, Ричард. Она первый вампир. Она может делать столько всего, чего не могут остальные. – Я крепко себя обнимала и не знала, что делать.

– Мы не думаем, что она это сделала. Ей все равно нужно было бы по‑настоящему разделить с тобой кровь для третьей и четвертой метки.

– Но не для первых двух, – заметила я и смерила его взглядом.

Его глаза враз погрустнели.

– Нет, не для первых двух.

– Таким образом, ты хочешь сказать, что она поставила на меня две свои метки.

– Возможно.

– Возможно? Разве Жан‑Клод не знает точно?

– Она спала в течение тысячи лет, Анита. Он еще даже не жил, когда она в последний раз бодрствовала. Мы не можем поговорить с большинством вампиров, которые еще помнят ее не спящей, не объяснив им, что происходит. Мы не можем рисковать тем, что они узнают правду.

– Ты рисковал, приехав сюда, Ричард. Ты мог попасть в лапы журналистов.

– Это должен был быть зверь, которым она не может управлять.