— Где тот человек, который вывел тебя из концлагеря?

— Он подорвался на мине, — сказал Эльдар.

— Насмерть? — спросил Терпухин.

— Нет, я еще мог идти, а он уже нет… Ступню ему оторвало, глаз выбило… Он застрелился, чтобы не попасть в руки преследователей. Они бы его живого затравили собаками…

— Ты видел это собственными глазами? — спросил Терпухин.

— Да, он был моим другом. Именно он предложил мне бежать. Мы бежали, бежали, пули повсюду… Потом взрыв, мина! Я не могу вернуться в Чечню, там тюрьма, я столько страдал, — Хорхоев умолк, чтобы передохнуть. — Он говорит, если любишь меня, — продолжил он, — убей меня, пожалуйста. Я не смог, но я дал ему пистолет, там две пули… Потом побежал, побежал, услышал выстрел и понял, что он мертв. Его семья… Что я им скажу? Я, Эльдар Хорхоев, должен буду сообщить о его смерти его отцу и матери… Как я посмотрю им в глаза?

— Ты поступил правильно, как настоящий мужик, — сказал Васнецов.

Терпухин некоторое время держал Хорхоева дома, чтобы отмыть и подкормить. Чеченец отлеживался, почитывал книжки, не особо спешил встретиться с отцом и наотрез отказался бриться, что было довольно странно.

Через пару дней Эльдар наконец изъявил желание встретиться с родными — с отцом и матерью. Терпухин отвел его к Полине. Заодно он поинтересовался своим делом.

— Насколько я помню, уговор был такой — деньги при доставке, — напомнил он женщине.

— Спасибо тебе большое, — сухо поблагодарила Золотарева. — Ты не знаешь радости матери, которая может увидеть свое дитя живым, а не в гробу…

— Пожалуй, ты права, это очень счастливое событие, рад, что участвую в нем. Но сейчас я могу получить свои пятнадцать тысяч?

— Деньги доставят тебе домой завтра.

— Нет, тогда я поеду к этому Хорхоеву сам.

— Ты должен уважать чувства отца и сына!

— Я уважаю чувства отца и сына, но ведь мы договорились — пятнадцать тысяч долларов в качестве аванса и пятнадцать сразу при доставке…

— Ты выражаешься как торгаш… При доставке товара! Это же живой человек! — едва не раскричалась Полина.

— Слушай, Золотарева, — сурово произнес Терпухин, — я вернул сына отцу. Где деньги?

— Ты бесчувственный, ты не изменился, — сказала Полина.

Вскоре приехала машина с хмурым водителем. Эльдар и Терпухин уселись в нее и приехали на окраину города. Особняк, в котором проживал Хорхоев, усиленно охранялся, правда, не милицией, а каким-то охранным бюро.

— Сына отцу везу, вот радость будет, — поспешил обрадовать водитель охранника, стоящего на воротах. Охранник, знавший водителя, пропустил машину, лишь взглянув на Терпухина и молодого Хорхоева.

У входа в дом стоял верзила в пятнисто-серой форме с фирменными нашивками охранного бюро.

— Вы кто? — преградил он дорогу Юрию.

— Я сына отцу привез, — буркнул Терпухин.

— Ты, что ли, сын?

— Нет, вот он, — сказал Терпухин, указывая на Эльдара. — Два года его боевики в подвалах держали…

Посмотрев на заросшее по самые глаза многострадальное лицо молодого чеченца, охранник почтительно открыл перед ним дверь, а у Терпухина спросил:

— У тебя, старина, часом оружия нет?

— Ты что? Какое оружие? — недоуменно уставился на него Юрий.