Прошло несколько дней. О Демидове ничего не было слышно. Как в воду канул. За это время в степь между станицами Орликовой и Гришановской прибыла часть российского МВД и устроила некое подобие погранично-пропускного пункта на дороге, которая вела из Орликовой в Гришановскую. Еще два блок-поста были оборудованы на въезде и выезде в самой станице Гришановской.

Эмвэдэшников по ночам обстреливали, и они днями спешно обкладывали свои четыре вагончики и автомобильные кунги мешками с песком.

Юрий несколько раз ездил в станицу Гришановскую, чтобы найти там Ахмета. Терпухина всякий раз останавливали постовые, и ему приходилось долго и нудно объяснять, куда подевался его паспорт.

В самой Гришановской родственники Ахмета утверждали, что парень тоже пропал с того самого дня, когда уехал с ним на розыски угнанного автомобиля. Приходилось возвращаться на хутор ни с чем. На посту Юрия встречал уже другой постовой, и опять ему приходилось тянуть из себя жилы, объясняя отсутствие паспорта.

Однажды в Гришановской Терпухин наткнулся на знакомую девушку-чеченку, которую видел в том доме, куда его с Демидовым определили ночевать. Девушка спешила куда-то по своим делам. Юрий обогнал ее на автомобиле, вылез из салона и пошел навстречу. Она тут же его узнала, вся вспыхнула, залившись багрянцем, проступившим даже через ее смуглую кожу, но не повернула назад, не бросилась бежать, а, поборов смущение, шагнула вперед, причем ее рука нырнула во внутренний карман жакетки.

Терпухин напрягся, подумав, что, возможно, девушка попытается убрать его с дороги при помощи оружия. Однако девушка вытащила два красных паспорта, аккуратно завернутых в полиэтиленовый мешочек.

— Это ваши!

Терпухин успокоился, взял протянутые книжечки и убедился, что это действительно их паспорта.

— А где второй русский, Демидов?

— Не знаю, — испуганно ответила девушка. — Они… Они увезли его…

— А где Ахмет?

— Ахмет? Ахмет здесь. Но он ни в чем не виноват, он боится тебя…

— Отведи меня к нему. Пусть не боится, я ничего ему не сделаю. Садись в машину. Кстати, как тебя кличут?

— Фатха, — робко произнесла девушка, и лицо ее снова залила краска.

«И чего она все краснеет? — подумал Терпухин. — Робеет, что ли? Не похоже, чтобы чеченские девушки так робели. А может, стыдится чего, совесть нечиста?»

Терпухин подъехал к дому, в котором проживали отец и мать Ахмета. Как и следовало ожидать, Ахмета гам не оказалось. Когда же Фатха растолковала его родителям, что Терпухин ничего дурного их сыну не сделает, отец Ахмета, седобородый пучеглазый старик, постучал клюкой в потолок. На чердаке послышался шум, и в комнате появился Ахмет. Как и его родственница Фатха, он залился краской.

— Ты можешь мне объяснить, что случилось? — сурово произнес Терпухин.

— Я не виноват, я не знал… — затараторил Ахмет, поглядывая то на Терпухина, то на Фатху. Девушка что-то сказала ему по-чеченски.

— Это они украли машину, — осмелел Ахмет, — и не хотели отдавать.

— Вот как? — деланно удивился Юрий.