|
Пока наконец не понял, что мне надо остановиться и отдохнуть - я выдохся и весь промок. Возле какой-то каменной стены я нашел лежащую на боку машину. Сняв автомат, я прострелил бак. Из него потекла струйка, как моча, и я поднес к ней спичку. Следующие два часа я жарился в тепле этого ада. Было так горячо, что снег расплавился на пятьдесят футов вокруг. Лицо горело, а от одежды шел пар, пока она вся не высохла. И я пошел дальше сквозь ночь, сквозь покинутые городишки, где жили одичавшие собаки и коты. Через пустынные поля. Общин детей я не встречал - только признаки того, что они тут были. Мистер Креозот работал, сука, тщательно. И на ходу я пытался представить, что увижу в Эскдейле. И от этих картинок прибавлял шаг. На вторую ночь моего пути за пять минут до полуночи я дошел до дорожного знака, сиявшего в лунном свете: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК ЭСКДЕЙЛ Я это сделал. Я пришел домой. Но перед тем, как идти дальше, я должен был коснуться этого знака - доказать сам себе, что это на самом деле. Меньше сотни миль мне пришлось идти четыре месяца. Год назад такая поездка заняла бы пару приятных часов. Гостиница и дом Дел-Кофи были в трех милях отсюда. И что теперь? Я шел вперед, уже медленно, потому что понял, что у меня нет ни малейшего понятия, что я собирался делать, когда дойду. Общий план состоял в том, чтобы сбросить Курта и его Команду и взять власть. Потом избавиться от Креозотов. Как это сделать фактически... а черт его знает. Я шагал по дороге, и луна сияла на остатках снега. Через четверть мили я услышал свист. Я шел дальше, думая, что это какой-то пацан свистит где-то в темноте. Но какой пацан окажется в наши дни в лесу в полночь? Десять бутылок зеленого стекла Полные стояли на краю стола. Если бы упала бутылка со стола... Я только что прошел арктическую пустыню, но никогда мне там не было так холодно, как стало сейчас. Я знал, кто свистит. И я знал, что меня видят. В этом свисте было какое-то приветствие больного ума или предупреждение. Или угроза. - Да слышу я тебя, па, - сказал я про себя. - Твой сын вернулся. И под этот свист, плывущий через лунные поля и леса, я вышел на холм. Всего в двух милях от дома Дел-Кофи я увидел с гребня холма огонь. Он освещал группу строений примерно в ста ярдах справа от меня. Следуй своим инстинктам, учила меня Бернадетта. Слушайся тихого голоса изнутри. Я хотел бежать вниз в деревню и увидеть Сару - и ребенка, моего сына. Я же даже еще его имени не знал. Но инстинкт велел мне сначала проверить, чей это огонь. И вот что я увидел, когда подошел. Возле костра на дворе фермы сидели семеро подростков. Шестеро выглядели крутыми парнями, одетыми в армейское снаряжение. Седьмого я узнал сразу. Таг Слэттер. Он сидел на бревне перед костром. Когда я шел к ним по двору, шестеро пацанов встали, удивленные, что кто-то идет к их костру среди ночи. Таг Слэттер только поднял глаза и затянулся сигаретой. Он не то что не удивился - вид у него был такой, будто он давно меня ждал. Я присел с другой стороны костра и вытянул руки к огню. Языки пламени бросали блики и тени на уродливое татуированное лицо Слэттера. Он глядел на меня и ничего не говорил. Так мы сидели минуту. Армейского вида приятели Слэттера переглянулись между собой и обратились на Слэттера в поисках указаний. Я смотрел в злобные звериные глаза Слэттера. И знал, что что-то изменилось. Что-то ушло. Я поискал у себя в уме, что это. Вот оно... Я кивнул. Глядя на Слэттера, я знал, что больше я его не боюсь. Раньше страх перед ним - хотя я не признавался в этом даже себе самому - вынуждал меня к агрессии. Я его оскорблял, поддевал или даже нападал сам. Теперь же - по крайней мере для меня - Слэттер больше не был чудовищем. Бернадетта мне говорила о программах, лежащих в задних комнатах разума. |
