|
Потом меня подняли чьи-то руки и пронесли по всей барже. Никто не сказал ни слова. Я слышал только свое дыхание - ровный и мертвый звук. Меня снесли с баржи и несли минут, может быть, десять. Потом привязали к дереву. Я ничего не видел, кроме точек света, пробивающих ткань мешка. И стало тихо. Я ждал долго, очень долго. Будут меня бить палками или кидать камни на голову? Они проголодались и сейчас складывают костер? Я стоял и дрожал, пока ноги не подогнулись и я не повис на веревках. Наконец я принял решение. Если они меня убьют, значит, убьют. Но я хочу видеть солнечный свет. Когда я вертелся в веревках, как последователь Гудини, меня никто не тронул. Я вывернулся из них, потом из мешка. И сел на лесную подстилку. Ни души не видно. Я нашел дорогу обратно к каналу. Баржа ушла. Еще полчаса или около того я пытался за ней идти, но не знал, в какую сторону ее повели. Наконец я повернулся спиной к каналу и пошел глубже в лес. Я снова был один. Но ненадолго. Я дошел до края леса. Впереди земля поднималась к гребню невысокого холма. Солнце сияло на покрытой инеем траве. В другие времена это была бы отличная погода для прогулок. А сейчас я был голодный, замерзший и несчастный. Могло оказаться, что я в сотнях милях от Эскдейла. Сара, наверное, думает, что я погиб. И Курт тоже так думает. Когда он поймет, что я не вернусь, сколько времени пройдет, пока он начнет искать Сару? Ковыляя вверх по склону, я услышал грузовики. Четыре штуки их выехали из-за леса и направились, рыча, вниз ко мне. Почему-то они ехали парами, бок о бок. Пара грузовиков остановилась рядом со мной. Я увидел металлические решетки, приваренные к радиаторам, как самодельные снегоочистители. Из окна высунулась голова. Парнишка удивился мне не меньше, чем я ему. - Проклятие... И куда же это ты идешь? - Домой! - крикнул я, перекрывая шум моторов. - Если смогу его найти. - Как тебя зовут? - Ник. - Так вот, Ник, если ты не затащишь сюда свою задницу, да побыстрее, то попадешь только к младенцу Иисусу. Пацан распахнул дверь. Взглянув на его лицо, я не стал терять времени, в три прыжка оказался на пассажирском сиденье и захлопнул дверь. - Ник, старина, неужто ты тут этих бродяг не видел? Ими вся местность кишит. - Каких бродяг? - Гапов, вот каких. Я покачал головой, ничего не понимая. - Гапов? Парнишка обменялся улыбками с восемнадцатилетней водительницей грузовика. Ее темные глаза вспыхнули от смеха. - Гапы. Сокращение от "гадские психи". Кстати, меня зовут Шейла. А этого гангстера - Мозаика. - Это за мою морду. - Он усмехнулся, показав на свое лицо, перекрещенное шрамами. - Когда мои предки решили, что без головы мне будет лучше, я подумал, что самый быстрый способ удрать - через окно. Туда и рванул, не позаботившись сперва его открыть. Я - человек-мозаика. Шейла все кусочки склеила. - По памяти. И кажется, вышло лучше, чем было. - Вы брат и сестра? - Соседи, - ответила она. - В ту первую ночь в апреле, когда полетели клочья, я первое, что помню - это звон, с которым Мозаика высаживал стекло мордой... Прости, Ник. - Она подняла трубку рации. - Подобрали путешественника. Зовут Ник. Взяли его с собой покататься. - О'кей. - Голос в динамике дрожал, как робот на полной скорости. Суровый тут народ. - Давайте дело делать! Нечего горючее зря палить. Шейла опытной рукой переключила скорость, и мы поехали на холм. Грузовик справа от нас оставался рядом, будто приваренный. - Так где же тогда эти... гапы? - Почти на вершине холма. Мы их вот-вот увидим... Вот они! - Она испустила крик - смесь возбуждения и чистейшего ужаса. - Вот они, храни их Господь! А, блин! Креозоты. Их тут были, должно быть, тысячи. И стояли они в солнечном свете на траве, как лес саженцев. |
